Нашествия были величайшим злом, грозившим полной гибелью. Русь десятилетием оправлялась от Батыева разгрома. При нашествии татары стремились до основания разрушить страну. Новое нашествие на Русь, подобное Батыеву, могло окончательно подорвать её, уничтожить и ту внутреннюю силу, которая теплилась и начинала возрождаться.
Поэтому вся политика Св. Александра Невского сводилась к предотвращению нашествий. Он шёл на все уступки, лишь бы только предотвратить ханский гнев на Русь. Для этого он добивался полным повиновением доверия ханов, пытался возможно больше отдалить Русь от ханов и стать посредником между ними. Для этого он должен был становиться как бы наместником хана, от которого он получал и самую власть, и предотвращать всякую попытку мятежа.
Только с этой точки зрения понятно всё дело жизни Св. Александра Невского;
Эта политика была чрезвычайно трудной. Вся Русь была тяжело подавлена игом. Глубокий взгляд на исторические события, видящи их глубокий смысл и дальнейшие перспективы, недоступен народной массе. Народная масса видит перед собой лишь внешние факты и непосредственно на них реагирует. Она может лишь подсознательно понимать и ценить путь своих вождей, подобных Св. Александру, которые исполняют её скрытую и для неё самой неосознанную волю, но на тех путях, которые вызывают её сопротивление. В этом есть глубокая трагедия истории. Из народа выходящие и народную сущность утверждающие и сознающие, отдельные великие люди творят подлинную волю народа среди сопротивления народа. Они живые камни, на которых создаётся история народа. Они наиболее всех народны. Они получают народное признание и любовь на каких-то особых, неосознанных путях, именно как наиболее ярко осознавшие и воплотившие национальную волю. Но их жизнь полна непонимания и открытых мятежей. Они всегда одиноки.
Русский народ видел перед собой самый факт татарского ига. На него непосредственно действовали насилия и произвол татарских чиновников и постоянные поборы, разорявшие страну. Поэтому в стране накипало возмущение против татар, готовое прорваться наружу. Мятежи были проявлением подлинного национального чувства и обнаружением внутренней силы. Выраставшие из живого национального чувства при сложившейся обстановке, они творили противонациональное дело.
Поэтому перед Св. Александром лежала трудная задача сдерживания возмущённого и озлобленного народа. Все его долголетние труды созидали здание на песке. Одно возмущение могло разрушить плоды многих лет. Поэтому он подчас силой и принуждением заставлял народ смиряться под татарским ярмом, постоянно сознавая, что народ может выйти из-под его власти и навлечь на себя ханский гнев.
Эта внешняя трудность усугублялась трудностью внутренней. Русский князь становился как бы на сторону хана. Он делался подручником ханских баскаков против русского народа. Св. Александру приходилось осуществлять ханские приказы, которые он осуждал как пагубные. Но для сохранения общей главной линии спасения Руси он принимал и эти приказы. Ему приходилось казнями карать восставших против татар. Если понять, что подчинение Св. Александра было в сущности борьбой с татарами, то станет очевидной глубокая трагичность этих казней. Св. Александр казнил тех, кто творил одно дело с ним, исходя из одних побуждений, но заблуждаясь лишь во внешних путях.
Эта трагичность положения между татарами и Русью делает из Св. Александра мученика. С мученическим венцом он и входит и в русскую Церковь, и в русскую историю, и в сознание народа.
Если теперь, на расстоянии веков, оценивать исторический путь, по которому Св. Александр повёл Русь, то можно только признать его совершенную правильность. Он выбирал этот путь среди внешнего смятения жизни. Он шёл по нему неуклонно, с исключительной твёрдостью и гибкостью и ни перед чем не отступая. Во всей его деятельности была особая уверенность, сознание того, куда он идёт. Поэтому в нём с даром силы сочетается углублённый и провидческий взгляд, словно глядящий сквозь внешние явления в сокровенную от других сущность исторических путей Руси.
ГЛАВА XXI
Укрепление Руси требовало её объединения под единой властью. Борьба суздальских, а потом московских князей за единодержавие занимает при столетия русской истории. Татарское иго делало эту борьбу за единодержавие более необходимой, чем когда-либо. Для того чтобы сдерживать восстание и вести единую политику по отношению к Орде, нужна была единая власть, не позволявшая проявить своего своеволия. В глазах ханов вся Русь была единым улусом. Неповиновение одной области было неповиновением Руси, и прежде всего великого князя, который был представителем всей земли. Впоследствии эти отношения несколько изменились, и татары начали вмешиваться в междоусобные споры княжеств. Но при первых ханах Св. Александр как великий князь владимирский получил ярлык на Северную Русь и был за неё ответственен перед кипчакским ханом. Поэтому последний период его жизни отмечается усилением борьбы за единодержавие и возвышение Суздаля. Эта борьба столкнула его с самой неспокойной и своевольной областью — Новгородом.
Уйдя из Новгорода во Владимир, Св. Александр посадил на новгородское княжение своего сына Василия. За те годы, в течение которых всё внимание Св. Александра было занято Востоком, меченосцы и Литва оправились от поражения и снова начали воевать с Новгородом.
В 1253 году Литва напала на Шолону. Князь Василий с новгородцами настиг её у Торопца и разбил, отняв весь плен. Тем же летом меченосцы пришли под Псков и подожгли посады. При приближении новгородской рати они отступили. Тогда князь Василий вернулся в Новгород и, пополнив своё ополчение, перешёл через Нарову и опустошил орденские земли вокруг Корелы.
Вскоре в Новгороде разгорелись и внутренние смуты — старинный спор враждующих партий, суздальской и южнорусской. В сущности, партии южнорусской не существовало. Южная Русь лежала в запустении. Поэтому теперь спорили две партии: суздальская, стоявшая за союз с Суздалем и признававшая даже некоторую зависимость от великого князя владимирского, и народная — стоявшая за прежнюю волю и старину, «за Св. Софию», и тянувшая ко всякому князю, за которым не было власти Суздаля. Эти партии разделились по новгородским классам: «большие» люди стояли за Суздаль, «меньшие» за вольность. В этих двух партиях сказались два лика Новгорода. Суздальская партия была более расчётлива, более государственна, это была партия новгородца-богача. Партия «меньших» людей не была расчётливой. Несмотря на её историческую неправду — Новгород в то время не мог, не погибнув, оторваться от Суздаля, — в ней была подлинная и бескорыстная любовь к вольности и к своему городу.
При князе Василии по главе суздальской партии стояла семья Степана Твердиловича, бывшего долгое время посадником, — семья, лично связанная с суздальским княжеским родом. Опираясь на боярство, князь Василий крепко сидел в Новгороде, в то время как младшая братия волновалась на торговищах, пересчитывая обиды Суздаля и случаи нарушения вольностей. Но в 1255 году недовольство это прорвалось наружу и победило боярство. Князь Василий был изгнан и на княжение призван был из Пскова Ярослав Ярославович: младший брат Св. Александра. Посадником младшая братия избрала своего любимца — Ананию.
Несмотря на краткость о нём сведений, образ Анания ярко встаёт со страниц летописи. Ярый защитник вольности, он был предводителем новгородской народной партии. Но вместе с тем в нём не видно следов безудержного буйства, свойственного новгородской вольнице. Всё его поведение в дни раздора указывает на его миролюбие и желание избежать кровопролития, хотя бы ценой принесения себя в жертву. По-видимому, в нём не было личного честолюбия, но лишь бескорыстное служение новгородской воле.