11 июня. Разрядная комиссия во главе с М. М. Сперанским приступила к работе по определению степени виновности каждого из 122 подсудимых.
Шли дни… Осужденных разделили на одиннадцать разрядов. Находясь в крепости, они были в полном неведении относительно происходящего.
30 июня. Очередное заседание Верховного уголовного суда. Есть судьи, нет подсудимых. На повестке — участь пятерых «государственных преступников», объявленных «вне разрядов»: Павла Пестеля, Кондратия Рылеева, Сергея Муравьева-Апостола, Михаила Бестужева-Рюмина и Петра Каховского…
Решено: «К смертной казни. Четвертованием».
За — большинство рук, против — одна, старческая, дрожащая, принадлежавшая адмиралу Н. С. Мордвинову. Может ли выносить смертный приговор человек, отдавший столько сил за отмену пыток и казней!..
31 человек 1-го разряда — к отсечению головы, 19 — к вечной каторге и так далее… Приговор необычайно жестокий.
Царь молчаливо требовал оставить ему лазейку для «высочайших милостей». Ему ее оставили…
Царский указ суду последовал довольно скоро:
10 июля. «Рассмотрев доклад о государственных преступниках, от Верховного уголовного суда нам поднесенный, мы находим приговор, оным постановленный, существу дела и силе законов сообразный. Но силу законов и долг правосудия желая по возможности согласить с чувством милосердия, признали мы за благо определенные сим преступникам казни и наказания смягчить…»
Первый разряд — к вечной каторге, вечная каторга — двадцатью годами и тому подобное.
— Я удивлю Европу своим милосердием! — заявил Николай I герцогу Веллингтону.
«Относительно преступников, здесь не поименованных, кои по тяжести их злодеяний поставлены вне разрядов и вне сравнения с другими, предаю решению Верховного уголовного суда и тому окончательному постановлению, какое о них в сем суде состоится.
Верховный уголовный суд в полном его присутствии имеет объявить осужденным им преступникам как приговор, к ним состоявшийся, так и пощады, от нас им даруемые…»
День этот для императора начался неплохо.
«Друзья 14-го» раздавлены. Но что скажет Европа? История?
В тот же день председатель Верховного суда П. В. Лопухин получил записку следующего содержания:
«Государь изволил отозваться, что доклад и все приложения просмотрит и даст по оному свое повеление, но тут же присовокупил, что если неизбежная смертная казнь кому подлежать будет, государь ее сам не утвердит, а уполномочит Верховный уголовный суд окончательно самому разрешить тот предмет».
Князь Лопухин не успел еще как следует поразмыслить над запиской, как от начальника штаба армии барона И. И. Дибича пришло новое послание:
«Милостивый государь
князь Петр Васильевич!
В высочайшем указе о государственных преступниках на доклад Верховного уголовного суда в сей день состоявшемся, между прочим, в статье 13-й сказано, что преступники, кои но особенной тяжести их злодеяний не включены в разряды и стоят вне сравнения, предаются решению Верховного уголовного суда и тому окончательному постановлению, какое о них в сем суде состоится.
На случай сомнения о виде казни, какая сим преступникам судом определена быть может, государь император повелеть мне соизволил предварить вашу светлость, что его величество никак не соизволяет не токмо на четвертование, яко казнь мучительную, но и на расстреляние, как казнь одним воинским преступлениям свойственную, ни даже на простое отсечение головы и словом ни на какую смертную казнь, с пролитием крови сопряженную».
Император подталкивал Верховный суд, однако сам умывал руки.
Его лихорадило: испытанный полгода назад страх давал о себе знать и теперь. Вечером он написал императрице Марии Федоровне:
«Сегодня получил доклад Верховного суда, составленный кратко, и он дал мне возможность, кроме пяти человек, воспользоваться данным мне правом, — немного убавить степень наказания. Я отстраняю от себя всякий смертный приговор, а участь пяти наиболее жалких предоставляю решению суда. Эти пять следующие: Пестель, Рылеев, Каховский, Сергей Муравьев и Бестужев-Рюмин; 24 приговорены к вечной каторге вместо смертной казни. В числе этих находятся: Трубецкой, Оболенский, Волконский, Щепин-Ростовский и им подобные…»
Над Царским Селом опустилась ночь.
Николай не спал… Приезжали и уезжали в разные стороны курьеры.