Выступления английских, итальянских и американских делегатов чрезвычайно усложнили работу подготовительной конференции, так как они могли завести ее в тупик. Однако большинство делегатов единодушно выступили против этих уловок, прекрасно понимая, куда они ведут. «Почтово-теле-графный журнал» писал: «Можно было предвидеть, что в столь важном, запутанном и к тому же совершенно новом вопросе не сразу удастся достигнуть полного согласования всех фактов, но, невзирая на оговорки итальянцев и англичан, такое значительное число больших государств высказалось против монополизации, что это соглашение не преминет оказать свое воздействие и в других государствах. При таких условиях можно предполагать, что главная конференция, имеющая быть в Берлине в будущем году, приступит к совещаниям с явными шансами на успех»[717].
Развернувшиеся на предварительной конференции переговоры проясняются на основании донесения И. Залевского начальнику Главного морского штаба. Оно является ценным документом, рисующим картину напряженной борьбы большинства против государств-монополистов. Вместе с тем оно показывает равнодушное, беспечное отношение правящих кругов царской России к достижениям отечественной науки. В посольстве о конференции, на которой обсуждались вопросы применения изобретения, сделанного русским ученым, ничего не знали.
«Я, — писал И. Залевский, — прибыл в Берлин вместе с профессором А. С. Поповым вечером 20 июля (ст. ст. — М. Р.). На следующий день явился в императорское посольство, где был принят секретарем посольства г-ном Татищевым, который, однако, не будучи совершенно осведомлен относительно предстоящей конференции, не мог мне дать никаких полезных указаний»[718].
И это в условиях, когда русская делегация занимала центральное место на конференции! Значение России в истории изобретения нового средства связи было подчеркнуто в день открытия конференции. Председательствовавший министр почт и телеграфов Германии Кретке во вступительной речи[719] кратко коснулся работ ученых, заложивших научный фундамент беспроволочной телеграфии, и историю ее начал с трудов Попова. «В 1895 году, — говорил Кретке, — Попов при производстве опытов для обнаружения электрических нарушений в атмосфере пришел на мысль воспользоваться волнами Герца для передачи телеграфных знаков, и он устроил первый аппарат искровой телеграфии».
Попов, таким образом, имел все основания написать жене: «Я должен быть очень доволен тем вниманием, которое мне отдавали все делегаты. Начали французы и немцы, а за ними потянулись и другие. В речи министра, при открытии конференции, мое имя было упомянуто в надлежащем месте и в должной форме, впереди Маркони. Компания Маркони, которую поддерживали англичане и итальянцы, не может добиться в свою пользу ничего»[720].
Донесение Залевского дополняет то, что нам стало известно из краткого письма Попова. Уже в начале своего рапорта делегат морского ведомства писал: «С первого же дня обнаружилось, какого направления намерены держаться делегаты разных национальностей. Англичане и итальянцы, как и следовало ожидать, стали сразу в оппозицию. Соединенные Штаты старались держаться среднего направления, которое обеспечило бы им наибольшую свободу действия. Остальные государства соединились вместе, поставив себе целью ограничить в возможно большей степени аппетиты маркониевской компании и уничтожить ее монополию».
Из записки Залевского видно, как сплоченно выступали делегаты разных стран, отвергая с негодованием «даже мысль, что устройство береговых станций и их эксплуатация могли быть переданы в руки какой-нибудь частной компании». Залевский красочно рассказывает о выступлении представителя Франции Борделонга, который, «обладая выдающимся даром слова и ясностью мысли, блестящим образом разбивал доводы англичан и итальянцев в пользу монополии Маркони и заставил первых остановиться лишь на бездоказательном упорстве, а вторых сознаться в невозможности для себя присоединиться к мнению большинства лишь ввиду обязательств, принятых Италией относительно компании Маркони (по слухам итальянское правительство уплатило компании 800000 франков)».
718
РГАВМФ. Ф. 417. Главный Морской Штаб, по военно-морскому ученому отделу. Д. 21311. 1900–1904. Л. 378.