- К дембелю готовятся, - понимающе кивает Чебушенко. - А нельзя было этим баранам просто слегка по рогам надавать?
- Просто и слегка я не умею, - задиристо говорит Панкратов. - В связи с этим хочу сразу заявить, товарищ майор, служить буду, как надо, но не дай Бог, если меня тут какой-нибудь фраер хоть пальцем тронет.
- Ишь ты, петух драчливый! - сердито замечает Чебушенко. - А я хочу тебе заявить, что от трибунала тебя спасает только то, что ты в карантине и не принял ещё присягу, понял. И словечки приблатнённые забудь. А, чтобы ты попусту руки не распускал, я при случае найду тебе применение.
Случай такой представился сразу после принятия Панкратовым присяги.
Поздний вечер, лес, грунтовая дорога, вдоль дороги армейские палатки. В одной из них, что немного в стороне от солдатских, замполит и начальник штаба батальона. В палатку входит солдат с повязкой на рукаве "Посыльный". Начальник штаба, худой моложавый капитан, приказывает ему:
- Позови рядового Панкратова из второй роты.
Появляется Панкратов и докладывает, обращаясь к Чебушенко:
- Товарищ майор, рядовой Панкратов по вашему приказанию прибыл.
- Это я тебя вызывал, - говорит начальник штаба. - Вот что надо сделать, боец. Идёт учебная игра с таким же батальоном связи, но из другой дивизии. Часть эта для нас сейчас как бы условный противник, в расположении которого находится новая передвижная радиостанция. Она охраняется, возле неё часовой. Его надо тихонько снять и доставить сюда. Понял?
- Так, точно, товарищ капитан, - отвечает Панкратов. - Только где это?
- Замполит покажет, - говорит начальник штаба. - Можешь выполнять.
Чебушенко и Панкратов выходят из палатки. Чебушенко показывает Панкратову, как добраться до места.
- Это близко, прямо по этой вот колее, метров пятьсот, - говорит он. - У часового патронов нет, охранять по сути нечего и не от кого, все учения проводятся на нашем закрытом полигоне. Не понимаю, на кой чёрт сдался начальнику штаба этот часовой. Я уж тебя прошу, не повреди там его, возьми аккуратно. И смотри, чтобы не убежал со страху, а то наделает шуму.
- В штаны может наделать, а так никуда он не денется, - обещает Панкратов. - От меня не убежит.
- Ох, доиграются когда-нибудь эти молодые командиры, - высказывает вдруг Панкратову, как равному, свои соображения Чебушенко. - В том батальоне тоже такой же штабист, молодой да ранний.
Хоть и темно уже по времени суток, но под светом полной луны и непотушенных фар боевых машин условно чужой участок леса хорошо просматривается. Панкратов подкрадывается к часовому, который не ходит по полянке вдоль и вокруг охраняемого объекта, как положено, а безмятежно дремлет, сидя на подножке автомобиля. Панкратов, крепко обхватив шею обмякшего от испуга и никак не сопротивляющегося часового, зажимает ему рот и уволакивает его в лес. Там забирает у него автомат, приказывает молчать и пинками под зад заставляет идти в нужном направлении. И только войдя с ним в нормально освещённую офицерскую палатку, Панкратов узнаёт в пленённом часовом Духа.
- Ты, что ли? - всматриваясь в Духа, удивляется Панкратов.
- Я, конечно, а кто ещё, - признаётся Дух и, не соображая, что происходит, растерянно обращается к старшему по званию. - Это Панкрат, товарищ майор, я его знаю.
- И мы его знаем, - говорит Чебушенко и спрашивает у Панкратова. - Вы что, знакомы?
- Так точно, - отвечает Панкратов. - В Свердловске когда-то вместе на стройке работали.
- Тогда всё понятно, - говорит замполит. - И у нас и у них последние призывы в основном с Урала.
- Так, рядовой, - вступает в разговор капитан, обращаясь к Панкратову. - Ты свободен. А с тобой, воин, - говорит он Духу, - придётся разбираться вместе с твоим командиром, как это ты так службу несёшь.
Панкратов и Чебушенко выходят из палатки.
- Иди, отдыхай, Саша, - говорит замполит и одобрительно хлопает Панкратова по плечу.
Панкратов на перекладине, в гимнастёрке, не подпоясанной ремнём, раз за разом выполняет подъём переворотом. Рядом замполит, другие офицеры, военный корреспондент с планшетом и фотоаппаратом, немного дальше солдаты - все с удивлением наблюдают за происходящим. Один из офицеров считает, который раз уже Панкратов переворачивается через перекладину:
- Девяносто один, девяносто два, девяносто три...
Через неделю в кабинете замполита один из офицеров вслух читает газету с названием "За Родину!":
- За плечами ефрейтора Панкратов всего год службы, а он вновь удивил своих товарищей и командиров своими незаурядными спортивными достижениями. На днях в присутствии нашего корреспондента он 150 раз выполнил подъём переворотом и 120 раз подтянулся на перекладине. Вот такие парни служат в Группе советских войск в Германии.
- Никогда бы не поверил, если бы сам не видел, - говорит Чебушенко. - И откуда в нём такая сила.
Бывало, что специальные учения и занятия проводились на стадионе перед зданием казармы. Футбольное поле. Военная техника. Панкратов на бронетранспортёре, в наушниках, настраивает радиостанцию. К БТРу подбегает солдат с красной повязкой на рукаве "Помощник дежурного" и говорит Панкратову:
- Слушай, Панкрат, что-то тебя срочно замполит к себе требует.
Панкратов и помощник дежурного спешно направляются к казарме. По пути солдат спрашивает у Панкратова:
- Чего натворил-то?
- Ничего, - отвечает Панкратов. - А в чём дело?
- Да только что к Чебушенко особист из штаба дивизии пришёл и сразу за тобой послали.
Тот же кабинет замполита, в котором находятся Чебушенко и ещё один майор. При появлении Панкратова офицер из особого отдела встаёт и, не обращая внимания на доклад о прибытии, протягивает ему для пожатия руку и вежливо приглашает сесть рядом на большой кожаный диван.
- Как служится? - спрашивает особист.
- Нормально, товарищ майор, - бодро отвечает Панкратов. - Всё в порядке.
- Молодец! - говорит особист. - Насчёт тебя у нас никаких сомнений. В армии сверхсрочно не думаешь остаться?
- Никак нет, товарищ майор, учиться надо. После демобилизации в институт поступать буду.
- Правильно. Если надо будет, характеристику мы тебе дадим соответствующую. Так, майор? - обращается особист к Чебушенко. В знак согласия замполит кивает головой. - А пока у нас к тебе вот какое деликатное дело. Надо взять под защиту одного солдата с высшим образованием.
- Не солдата, а уникума, Саша, - с раздражением уточняет Чебушенко. - Маевского из второго взвода первой роты. Да ты его знаешь.
- Не знаю, но видел, - говорит Панкратов. - Толстомясый такой, над ним ещё смеются все?
- Он самый, - подтверждает замполит. - Одна морока с ним, честное слово. И ведь не комиссуешь его без причины и не спрячешь никуда.
- То есть, другого реального выхода нет, - говорит особист. - Что можно сказать о нём, чтобы ты понял проблему. Хотя, наверно, и сам уже догадываешься. Вениамин Маевский, москвич, историк, образование высшее, из интеллигентной семьи, один у родителей, женат. К армейской жизни абсолютно не приспособлен, год в армии продержаться не может, ни одной воинской специальности не освоил, хотя человек он, видимо, неплохой. Но оружие ему доверить нельзя, технику тоже. В роте его постоянно обижают и даже издеваются над ним. Масло и сахар у него отбирают, а он, скорее всего, привык дома сытно покушать. Ни с кем не дружит, последнее время постоянно в депрессии. Заикаться стал и даже прапорщику одному сказал, что от такой службы и руки на себя не грех наложить. Так ему, видите ли, плохо у нас. Допустить подобного или другого происшествия с ним нам никак нельзя. И мы очень надеемся, что под твоей защитой этот самый уникум, как говорит замполит, дослужит свой срок спокойно. И вернём мы его с тобой родителям живым и здоровым. Как ты к этому относишься?