- Простите, господин, что перебиваю вас, но Леонид - это я! - выступил вперед тот самый мужик.
Ох и не нравится мне его рожа!
- Ваш отец выбрал Леонида среди множества других, поскольку считает, что он именно тот, кто вам нужен.
- Екарный бабай! А меня спросить нельзя, что ли? Что я считаю, что я хочу! - вспылил я.
- Екарный что? - не понял Клит.
Впрочем я и сам не понял. Надо скорее послать за Антипатром.
***
Антипатр явился сразу же. Это был высокий худой старик с длинной белой бородой, которую он постоянно поглаживал. Любая одежда на Антипатре сидела как влитая - будь-то доспехи или тога. Правда, доспехи он одевал редко, только когда отец брал его с собой в походы. Антипатр не любил войну, поэтому старался воспользоваться любой возможностью лишь бы откосить. Иногда ему это удавалось, иногда - нет, что в принципе понятно: с царем особо не поспоришь.
- Мой юный царь, Клит сообщил мне страшную весть, будто вы нездоровы, - заговорил Антипатр в своей излюбленной манере - нараспев - сильно смахивая на какого-нибудь муэдзина [4].
Ну вот опять! Что за странное слово - муэдзин. И главное - откуда знаю его я - семилетний мальчуган?
- Оставь, Антипатр, свои страхи и волнения. Со мной все в порядке. Я про тело. Но вот разум мой ведет себя странно. Порой, мне кажется, что Метида [5] отвернулась от меня, отдав на растерзание Мании [6].
Антипатр побледнел и затрясся, как осиновый лист на ветру. Неудивительно: ведь если отпрыск Филиппа, чье драгоценное здоровье Антипатр должен оберегать как зеницу ока, сойдет с ума, придворному лекарю не сносить головы.
- Простите, мой юный царь, но не могли бы вы рассказать подробнее, что с вами происходит?
- В том-то и беда, что ничего! Просто я иногда говорю слова, которых нет ни в аттическом, ни в фессалийском языках. И я думаю, что их нет вообще ни в одном языке народов, живущих под Ураном [7].
- О! - Антипатр лукаво заулыбался в свою седую бороду. - Это не страшно, мой юный царь. Многие дети вашего возраста придумывают слова, которых не существует. Это игра воображения, ваш разум растет и крепнет с каждым днем и пытается дать каждому предмету в своем окружении какое-то определение, которое на его взгляд более соответствует истинному смыслу и предназначению этого предмета или явления. А поскольку вы - царь, хоть и юный, вы гораздо сильнее опережаете ваших сверстников по силе и быстроте ума. И то, что другие начинают делать только в 12-15 лет, вы делаете уже сейчас, хотя вам нет еще и семи.
Я почувствовал раздражение. Несмотря на то, что Антипатр был очень учтив, в его голосе сквозило легкое пренебрежение, которое столь свойственно всем взрослым, когда они общаются с детьми. Но я - не ребенок! Я - царь! И я не позволю такого уничижительного отношения к своей великой персоне!
- Послушай, лекарь, твое дело лечить, а не учить! - выпалил я, чувствуя как мое лицо искажает гримаса гнева. - Вот и лечи давай - без рассуждений!
Антипатр снова побледнел. Чуть помедлив он подошел ко мне, потрогал лоб, посмотрел в глаза, послушал мое дыхание.
- Вы действительно здоровы, мой юный царь. Я не вижу никаких признаков болезни на вашем молодом, цветущем теле.
В ответ я открыл рот и высунул язык. Антипатр нахмурился. Оно и понятно: сделай такое простой ребенок - он уже давно огреб бы по загривку. Но, когда тебе язык показывает царь, пусть даже и очень маленький, нужно проглотить обиду.
- Ваше высочество, не сочтите за дерзость, но не пристало царю уподобляться сверстникам и показывать язык, - степенно заметил лекарь, показывая хорошую выдержку.
- Мне кажется, что Мания не обошла и твой разум, - резко оборвал я его. - Ты думаешь я тебя дразню? Ты же лекарь! Посмотри мое горло, язык! Пощупай пульс! Достань стетоскоп - послушай мои легкие, нет ли в них хрипов. Давление померь в конце концов!
- Стетоскоп? [8] Но я ведь и так смотрю на вашу грудь, - удивился Антипатр.
- Ты издеваешься надо мной? Стетоскоп - это такая трубка, один конец которой вставляется в ухо, а другой - приставляется к груди!
- Я не понимаю вас, мой юный царь. Я же только что трогал ваш лоб и не заметил жара. Быть может мои руки уже не так чувствительны как в молодости, - развел лекарь руками, будто призывая убедиться в этом лично.
- Пошел прочь! - не выдержал я. - Скорее всего у меня стресс, вызванный отцовским решением.
- Что такое стресс? Я не знаю этих слов.
- А я тебе очень тут уже полчаса талдычу, дубина ты стоеросовая! - мне было уже плевать на рамки приличия.
- На каком языке вы говорите, мой царь? - на Антипатра нельзя было смотреть без жалости - он весь как-то скукожился, будто уже прощался со своей головой.