В тот же день следующим поездом я отправился в Линц-на-Дунае, где я при сходных обстоятельствах отправил почтой примерно такое же количество листовок.
Поздно вечером того же дня я отправился скорым поездом в Вену, чтобы отправить там остаток листовок. В Вене я остановился в отеле, название которого я уже не помню, и занялся на следующее утро распространением листовок по почтовым ящикам. Речь идёт о 100–200 таких отправлений. В Вене я разослал по почте также от 50 до 100 листовок «Воззвание ко всем немцам!», которые были подготовлены нами для города Франкфурта-на-Майне. Насколько я помню, Шоль также принял некоторое участие в финансировании этой поездки в Вену. Подробностей я уже не знаю. О реакции на сочинённые нами листовки мне ничего не известно, так как у нас не было возможности обсудить это с кем-нибудь и узнать чьё-либо мнение. Конверты для рассылки этой листовки постепенно покупали Шоль, я и Вилли Граф. Во время поездки из Мюнхена в Вену у меня был с собой чемодан. В этом чемодане я хранил листовки. Имеется в виду тот чемодан, который после ареста Шоля был найден в квартире моих родителей и конфискован. Во время ночёвки в Вене я зарегистрировался под моим настоящим именем. Название отеля я сейчас назвать не могу.
События в Сталинграде стали для меня и Шоля поводом для выпуска ещё одной листовки. В то время, как Шоль был удручён событиями в Сталинграде, я, как симпатизирующий России, просто порадовался складывающимся для русских положением на фронте. Мы вдвоём занялись проектом и подготовкой распространения листовки «Студентки, студенты!». Я напечатал листовку «Студентки, студенты!» в квартире Шоля на находившейся там пишущей машинке «Ремингтон». Текст мы сочинили вместе с Шолем, сравнили наши проекты и нашли содержание подходящим для нашего общего дела. Когда мы размножили 50 экземпляров этих листовок, то при копировании выявились технические проблемы. Матрица оказалась несколько длинновата для промокательной бумаги, которая была в нашем распоряжении. Чтобы облегчить работу, я переписал текст этой листовки на новую матрицу. При этом я выбрал другой заголовок: «Сокурсницы! Сокурсники!»[13]. Это изменение не имеет особого значения, просто мы с Шолем посчитали его более подходящим. Копированием этой листовки занимались Шоль, Вилли Граф и я. Прежде чем мы привлекли к этому Вилли Графа, мы дали прочитать ему текст этой листовки и спросили, не поможет ли он нам при копировании. Я решительно подчёркиваю, что Вилли Граф не участвовал в сочинении этой листовки и таким образом не оказывал нам содействие. Никакого особого приглашения Графу не делалось. Насколько я знаю, он пришёл на квартиру к Шолю случайно, так же как и в другие дни, чтобы пообщаться с нами. Я не припоминаю, чтобы Граф высказывал какое-то несогласие после прочтения сделанной нами листовки. Более того, он последовал нашему предложению помочь при изготовлении оттисков. Я с чистой совестью могу свидетельствовать, что мы сделали около 3000 экземпляров этой листовки. Тиражирование листовки мы начали за несколько дней до 16.2.43 — ещё в тот день, после обеда. Завершили работу вечером. Во время моего присутствия при тиражировании кроме меня в комнате были также Шоль и Вилли Граф. Помогала ли при этом Софи Шоль, я сказать не могу, так как вечером я ушёл. В это время Ганс Шоль и Вилли Граф ещё продолжали работать. Не исключено, что после моего ухода Софи Шоль могла помогать им. Сестру Вилли Графа после обеда в этот день в квартире Шоля я не видел. Студентка Граф определённо не имеет ничего общего с изготовлением и распространением наших листовок. Также возлюбленная Шоля по имени Гизела Ш ерт — линг никак не связана с нашим делом.
На следующий день, или через день, мы с Гансом Шолем собрались рассылать листовки. Для этого мы взяли старый список студентов (мне кажется, он был у Шоля) и произвольно выписали оттуда адреса проживающих в Мюнхене студентов. Пока у нас ещё были конверты, мы использовали их. Когда они закончились, мы стали складывать листовки и надписывать адреса на внешней стороне. Для этого мы использовали две пишущие машинки, находившиеся в доме Шоля, а именно, «Ремингтон» и портативную машинку «Эрика», которая, насколько мне известно, принадлежит хозяйке, у которой живёт Шоль. Эта госпожа Шмидт не знала, что мы в её доме сочиняли и размножали антиправительственные листовки. Возможно, госпожа Шмидт даже не знает, что Шоль использовал её машинку. Складывать и склеивать листовки нам помогал Вилли Граф. Он же наклеил часть марок. Мы с Гансом Шолем и Вилли Графом вместе отнесли изготовленные нами листовки в разные почтовые отделения, где отправили их поздним вечером 15.2.43 г. Это могло быть около 22.00. Мы отправились сначала из квартиры Шоля к почтамту № 2 3 на Ветеринэрштрассе, где один из нас опустил свои листовки в ящик. Кто был первым, я не знаю. От Ветеринэрштрассе мы пошли по Каульбахштрассе к главпочтамту на Резиденцштрассе, где второй из нас опустил в ящик свою порцию. От Резиденцштрассе мы пошли по Маффейштрассе к почтамту Нойхаузер, где третий из нас отправил почту. У одного из нас в папке оставалось немного листовок. Чтобы избавиться от них, мы пошли к телеграфу на центральном вокзале, где бросили остаток в почтовый ящик.
При этой рассылке мы (Ганс Шоль, Граф и я) адресовали письма для контроля самим себе. Получили ли Ганс Шоль или Вилли Граф адресованные им письма, я не знаю. По крайней мере, я не припоминаю, чтобы до моего побега это послание попало ко мне.
После отправки листовок по почте у нас образовался небольшой остаток. Это могли быть 1500–1800 экземпляров. Чтобы избавиться и от этого остатка, мы с Шолем договорились выложить листовки в университете незадолго до окончания лекции — у дверей в аудитории. Эту мысль высказал либо я, либо Шоль. Во всяком случае, на тот момент мы разделяли это мнение. При обсуждении не было ни Софи Шоль, ни Вилли Графа. Я не берусь сказать, мог ли Вилли Граф впоследствии узнать от Ганса Шоля о нашем плане.
Когда мы завершили тиражирование листовок, то из соображений безопасности спрятали множительный аппарат в домовладении по Леопольдштр. 38, в подвале здания ателье[14]. Это сделали мы с Гансом Шолем. Мы считали, что приостанавливаем изготовление листовок лишь на время, чтобы при удобном случае возобновить его вновь.
В этом подвальном помещении мы прятали также пишущую машинку «Ремингтон» и краску.
В конце января мы с Гансом Шолем решили усилить антигосударственную пропаганду путём нанесения краской надписей «Долой Гитлера!» и «Свобода!». С этой целью я изготовил у себя дома трафарет «Долой Гитлера!» и отнёс его Шолю, чтобы использовать ближайшей ночью. В специализированном магазине (кажется, «Финстер и Майсснер») недалеко от Хофбройхауса я приобрёл банку краски. Зелёную краску мы взяли в ателье Эйкемайера, который об этом ничего не знает. Кисти мы тоже взяли в этом ателье. Как-то ночью, это было примерно в середине февраля, мы (Ганс Шоль и я) отправились от Франц-Йозеф-штр. в сторону университета, где я в нескольких местах примерно на высоте груди нанес надпись «Долой Гитлера». Ганс Шоль в это время наблюдал вокруг. Оттуда окольными путями мы направились в центр города и дошли до Виктуалиенмаркта. По пути я наносил надписи в разных местах — без разбора. И в этих случаях Ганс Шоль следил. Из-за переутомления и потому что постепенно стало светать, мы прервали там нашу акцию и вернулись в квартиру Шоля. На обратном пути мы вновь прошли мимо здания университета и не могли удержаться, чтобы не нанести там дополнительную надпись «Свобода» — уже без трафарета.
13
В немецком языке это понятие более широкое и объединяет всех студентов университета, вне зависимости от курса.