— Ты все испортил, — сказала Феано.
— Да, — ответил я.
— Совершенно очевидно, умение ладить с людьми — не твоя сильная сторона.
— Да, — согласился я.
— Конечно, — продолжала она, — я и так это знала. У тебя удивительная способность говорить именно то, что говорить не следует, причем в самый неподходящий момент.
— Вероятно, — сказал я.
Некоторое время она шла молча, а затем продолжила:
— Хуже всего было, когда ты разрешил им оставить себе уже вспаханную землю — ты хоть представляешь, как оскорбительно это прозвучало? Или когда ты принялся расписывать, сколько земли им хватит для прокорма…
— Хорошо, — сказал я. — Думаю, я тебя понял.
Она улыбнулась.
— Хорошо, коли так, — сказала она. — В конце концов, по моим прошлым впечатлениям, ты такой осел, и вполне возможно, не смог уразуметь…
— Спасибо тебе, — сказал я.
— Просто потому, — продолжала она, — что я вообще не вижу, как кто-то может понимать, что он творит, и тем не менее продолжать в том же духе. Это ведь просто бессмысленно…
— Спасибо тебе за твои замечания, — сказал я. — Я постараюсь учесть их.
Не нужно было быть мудрецом — скажем, Аристотелем — чтобы предсказать ход дальнейших событий. Из деревни во все концы Ольвии отправятся гонцы; из серого предрассветного сумрака соткутся, как призраки, мужчины с луками и саблями, и нас разбудят вопли женщин и треск огня в кровле домов. У нас не было ни единого шанса. Все закончится раньше, чем мы успеем обуться.
Поэтому Марсамлепт взялся за организацию обороны, и в течение следующей недели мы все спали очень мало. Мы собирали в огромные кучи нарубленный кустарник и поджигали его на закате; мы расставили дозорных; каждый из нас заступал в свой час на пост, чтобы таращится со страхом во тьму, воображая крадущиеся тени; мы работали в доспехах, пока вся наша одежда не разлезлась от пота в клочья, а привешенные за спинами мечи цеплялись за все подряд, когда мы копали траншеи, таскали каменные блоки и сколачивали леса. Мы вымотались, изнемогли и взрывались по любому поводу, но были готовы их встретить.
Разумеется, ничего не произошло.
Наши разведчики, наблюдавшие за жизнью деревни, докладывали, что скифы ведут себя так, будто ничего не случилось. Они не собирали поспешно скарб, как беженцы в «Илиаде» и не бодрствовали всю ночь, вопя «Кто идет?!» на каждый лисий шорох.
— Пытаются создать у нас ложное чувство безопасности, — заявил мой друг Тирсений; он, конечно же, влез в доспехи, едва мы вернулись с переговоров и окружил свою палатку удивительно сложной системой шнуров, сбегающихся к пяти огромным коровьим колокольчикам (одним богам известно, где он их раздобыл; у Тирсения всегда все было в запасе), непрерывный звон которых уже часа через два начал нешуточно действовать нам на нервы. Через неделю, в течение которой никого так и не убили, он принялся расхаживать вокруг (по-прежнему с головы до ног в сияющей бронзе), громогласно заявляя, что мы приняли происходящие слишком близко к сердцу, в то время как он с самого начала говорил, что бояться совершенно нечего.
Результаты нашей работы меж тем начали обретать форму.
Удивительно, какой маленькой оказывается большая роща, когда деревья срублены, очищены от ветвей и вбиты в землю, чтобы построить частокол.
С моей точки зрения любое скопление деревьев, в котором можно спрятаться — это лес, может быть даже чаща, но небольшой лесок, обнаруженный нами в первый день, был израсходован, не успели мы завершить привратную башню, не говоря уж о собственно стенах. Учитывая наше нервическое состояние, мы не осмеливались отправлять лесорубов дальше, чем можно было докричаться, и без соответствующего вооруженного эскорта — причем в то же время требовалось обеспечить адекватным гарнизоном и сам лагерь. В результате для производительного труда оставалось не так много человек, и те, кто им занимался, начали испытывать неприязненные чувства к своим сотоварищам, торчащим неподалеку, навалившись на копья, и время от времени дающих полезные советы.
Тем не менее частокол, наша главная задача на тот момент, был возведен; после этого мы ощутили себя в чуть большей безопасности, достаточной, чтобы позволить себе роскошь работать без нагрудников.