В результате я сделался еще большим антигомеристом, чем был, что, в свою очередь, породило конфликт с Аристотелем, который буквально поклонялся всей этой белиберде, а также с Александром, который любил Гомера, как рыба любит воду. Кровь и честь, простые уравнения, включающие доблесть, упорство и вознаграждение — в таком мире он хотел бы жить более всего, независимо от того, соприкасается ли он с реальной жизнью вообще.
В общем, Гомер всех рассорил. Тут приходит на ум дискуссия о роли лучников в различных военных доктринах. Я заметил, что в том время как греки никогда не уделяли особого внимания луку и стрелам, персы с их помощью завоевали свою империю. Я как раз объяснял, почему так вышло:
— Рог козерога, — сказал я. — Единственные толковые луки в Греции изготавливаются из рога козерога; они сложны в изготовлении и дороги, и позволить их себе могут очень немногие. Большинство луков сделано из обычной древесины, а из греческого дерева получаются плохие луки. Персы же делают прекрасные луки, склеивая слоями рог, дерево и сухожилия; материалов у них в изобилии и луки получаются дешевые, купить лук может кто угодно. В результате персы воюют с луками, а греки предпочитают драться копьями, облачившись в броню, и поэтому наши с ними взгляды на то, что такое победа, различаются. Для персов победить — это значит перебить противников. Для нас — обратить противника в бегство и завладеть спорной территорией. Это мы называем честной войной, и только по чистой случайности закованные в броню копейщики девятнадцать раз из двадцати вышибают из лучников дерьмо, в противном случае я бы вел свой рассказ по-персидски...
— Прошу прощения, — сказал Александр. Обрати внимание: каким бы скверным учителем я не оказался во всем прочем, но зачатки цивилизованности я ему привил. — Но причина не в этом.
Наверное, к тому времени я уже должен был привыкнуть к подобным ремаркам, однако время было позднее, а я не в духе.
— Да ну, — сказал я. — Тогда, может быть, ты поделишься с нами истинной причиной?
— Запросто, — сказал Александр. — Лук — оружие труса. Так говорится у Гомера.
Я глубоко вздохнул.
— Действительно, у него так говорится, — ответил я. — Многократно; однако это не помешало Одиссею в одиночку истребить всех сукиных детей, которые заполонили его дом, чего бы он нипочем не смог бы добиться, выбери он вместо лука меч или копье. На самом деле, как вы помните, он доказал, что является царем, поскольку был единственным, кто мог натянуть тетиву на этот могучий лук, из чего следует, между прочим, что по крайней мере на Итаке к луку относились с почтением. Интересный момент, кстати — любой лук, на который за двадцать лет ни разу не натянули тетиву, лопнул бы как сухая ветка при попытке это проделать, но тем не менее...
— Одиссей не был человеком чести, — прервал меня Александр. — Он был коварен, как лис.
— Или, как говорят у нас в Афинах — интеллектуал, — возразил я. — Да, признаю. Это не относится к обсуждаемой теме, но в целом ты прав.
Александр посмотрел на меня и заговорил, понизив голос. Нет, мне и правда надо было быть поосторожнее.
— Тебе не нравится Гомер, — сказал он.
— Так и есть, — согласился я.
— Ну, так это неправильно, — сказал Александр. — Даже ты должен понимать, что...
— Тебе зато нравится, так? — прервал его я. — Ты прямо наслаждаешься им, как я заметил.
— Конечно.
Я кивнул. Сейчас ты у меня получишь.