После этого случая переговоры велись через посредника.
Сама Феано не слишком старалась облегчить положение. Она жила отдельно, не отвечала на записки, которые я слал ей, убеждая покинуть дом мужа и перебраться ко мне; она даже не сказала окончательно, собирается она ехать со мной в Ольвию или нет. Когда бракоразводный процесс достиг стадии, на которой ей следовало съехать, она отправилась к отцу, к великой его досаде, поскольку он сам не так давно повторно женился и в маленьком доме не оставалось места для второй женщины. Я сходил к нему и заявил, что поведение его дочери не принесет никому добра; все в полном беспорядке, а ведь ребенок еще даже не родился. Некоторое время покобенившись, вымогая мзду, он наконец согласился с моими доводами и сказал, что подумает, как ее переубедить — амбициозное намерение, в котором он совершенно преуспел, добившись цели с помощью всего двух коротких слов («Вали отсюда!») — там, где я сам полностью провалился со всеми своими длинными и изысканно составленными письмами. В свою защиту могу только сказать, что она их не читала, главным образом потому, что не умела. Я-то, будучи афинянином, разумеется полагал... Ну да ладно, из этого опыта я вынес один ценный урок, и, как ты сможешь убедиться, пропустил целую кучу других.
Итак, Феано переехала ко мне и положение стало крайне неловким. Сейчас ты, мой искушенный в мирских делах юный друг, начнешь говорить мне, что любой, обладающей чувствительностью хотя бы черствой булки, давно бы догадался на моем месте, что вряд ли она бросится в мои объятия со страстью и притом почтительно (как подобает женщине ее социального положения), а сияющие глаза ее будут молча благодарить меня за спасение от несчастной, унылой, лишенной любви жизни. Но я ничего подобного и не ждал, честно. Однако получить глиняным горшком по голове я тоже не рассчитывал.
— За что? — спросил я, ощупывая голову, чтобы узнать, пошла ли кровь. — Это было просто предположение, не более того.
— Проваливай в пекло, — ответила он.
Я нахмурился. До меня начало доходить, что налицо проблема коммуникации.
Неудивительно. Имей в виду, что я вырос в традиционной афинской семье, а моя мать умерла, когда я был совсем маленьким. Соответственно, в детстве у меня не было особых возможностей пообщаться с женщинами; моя жена умерла молодой, так что мне не удалось выучить язык и на той жизненной стадии, на которой большинству мужчин удается наконец овладеть этим исключительно замысловатым искусством. Также стоить принять во внимание тот факт, что я потратил весьма существенную часть своей взрослой жизни на разговоры с мужчинами (причем в формате диспута). Я был по любым меркам изрядно подкованным спорщиком, понаторевшим в логичном и антагонистичном искусстве мужского разговора. Я воображал, что беседа с женщиной протекает, в целом, по тем же канонам.
Ошибался.
Думаю, не в самой маленькой мере это вопрос воспитания; если мы станем учить девочек поддерживать структурированный, логически аргументированный разговор, как мы учим мальчиков, то сможем, вероятно, избежать всех этих ужасных сложностей, с которыми мы сталкиваемся, когда нам за неимением другого выхода приходится вступать в хоть сколько-нибудь осмысленную беседу с женщиной. На практике, в повседневной жизни подобная необходимость возникает так редко, что не может оправдать предполагаемых затрат на обучение, поэтому мы эту возможность даже не рассматриваем. Уметь поддерживать интеллектуальную беседу должны призовые жены из верхних слоев общества, а также дорогие проститутки; что касается всех остальных, то они не стоят того, чтобы тратить на них время и силы.
(Мне известно, Фризевт, что в здешних краях дела обстоят по-другому, что местные мужчины и женщины живут общей жизнью, а не существуют параллельно под одной кровлей, как афиняне. Не хочется говорить, но это еще один признак примитивности вашей культуры. Видишь ли, подобные симбиотические отношения характерны для некоторых слоев греческого общества, а именно самых бедных и отсталых, где женщины вынуждены трудится в поле вместе с мужчинами и выполнять ту же работу, так что мужья и жены проводят вместе практически все свое время. Однако едва лишь поднявшись над этим самым нижним слоем, ты увидишь совсем другой порядок: мужчины отправляются работать поутру и возвращаются на закате, проводя все время в одиночестве или в мужской компании, женщины сидят дома, выполняя женскую работу, ходят друг к другу в гости и так далее. Поэтому, кстати, если ты посмотришь на росписи на греческих вазах, деревянных изделиях и тому подобном, то увидишь, что мужчин изображают красно-коричневыми, а женщин — белыми или бледно-розовыми; мужчины весь день находятся на солнце, а женщины едва ли покидают дом. Впрочем, переживать по этому поводу не стоит. По мере развития и взросления общества вы постепенно придете к более просвещенным обычаям, поведению и, наконец, манерам речи).