Мемнон знал своих противников по собственному опыту. Время, проведенное в Пелле, он использовал для изучения македонской армии и принципов ее организации. Эти знания после поступления на службу к персам позволили ему вселить страх даже в самого Пармениона, когда тот, еще при Филиппе, начал военные действия в Малой Азии. Мемнон знал Александра по личным встречам. Он и ненавидел его, и восхищался им. Одного из командиров наемников, который недостаточно проявил себя в боях против македонян, Мемнон наказал палкой, объяснив: «Я нанял его не для того, чтобы он хулил Александра, а для того, чтобы он победил его».
Как нам уже известно, на военном совете персов Мемнон не был поддержан со своим предложением применить тактику «выжженной земли». Из поражения при Гранике персы извлекли урок: командовать войсками должен кто-то один. Великий царь на этот раз проявил достаточно благоразумия, чтобы вопреки всем сомнениям доверить Мемнону командование армией. При одном условии: ему следовало отослать свою жену Барсину и детей ко двору в Сузы, где они были бы в безопасности и служили залогом верности нового военачальника. В остальном Дарий все еще придерживался мнения, что не следовало против этих захватчиков выступать всей военной мощью персов. Поражение при Гранике удивило его, но не насторожило. В те времена враждебные народы нередко пересекали границы с враждебными намерениями. Будь они хоть из степей Средней Азии, из Эфиопии, с Кавказа, из пустынь юго-запада — словом, откуда угодно, — вывести мировую империю из состояния равновесия они не могли.
Мемнон потратил немало сил, чтобы сделать Галикарнас неприступным. Войско Александра неспешно продвигалось вперед, что, впрочем, меньше всего зависело от сопротивления персидских войск, поскольку с победой на Гранике власть персов по ту сторону Тавра, казалось, пала. Причина медлительности крылась в сложной политической ситуации и борьбе за власть в крупных греческих городах, которые протянулись вдоль побережья, как жемчужины на одном шнуре. Перо было теперь важнее меча, дипломатическая хитрость ценилась выше военного таланта. Здесь необходим был не Александр-полководец, а Александр-политик. Что же это была за страна, по которой он шел со своими войсками?
Защищенная от резких ветров стеной гор, возвышающихся на четыре тысячи метров, омываемая Эгейским морем, чьи воды смягчали жар солнца; щедро одаренная плодородными землями, дававшими в год три урожая фруктов; изрезанная удобными бухтами, дающими надежную защиту кораблям; ведущая торговлю со всем обитаемым миром, ставшая конечным пунктом великих караванных путей из Средней Персии, Индии и Китая; возбуждавшая своим богатством зависть персов и лидийцев, привлекавшая в свои храмы паломников со всего античного мира, защищавшая своих жителей мощными стенами и башнями — такой была страна Иония.
Иония — колыбель искусства
Иония с ее городами Эфес, Приена, Милет, Смирна, островами Самос и Хиос, по признанию путешественников из самых разных стран, славилась прекраснейшими ландшафтами. Ионийцы считались легкомысленными, падкими на развлечения, чувственными, впечатлительными людьми с разносторонними интересами, что, как известно, движет миром: среди четырех основных племен эллинов они, несомненно, являлись самыми способными. Их образование, язык, их искусство и наука в течение десятилетий, да и по сей день, служат идеалом Западу.
Здесь греческая поэзия, философия, историография не только берут свое начало, но и достигают определенного совершенства. Здесь пел Гомер свои бессмертные песни, родилась Сафо, увенчанная лаврами поэтесса, а лирик Анакреонт с Теоса прославлял вино и любовь. Здесь люди впервые задумывались о смысле существования и единстве мира, здесь философия родилась, как наука в трудах Фалеса, Анаксимандра и Анаксимена из Милета. И, наконец, здесь сделали первые шаги в историографии и географии Кадмос, Дионисий и Гекатей, также родом из Милета. И Геродот, известный как «отец истории», был ионийцем, подобно Гиппократу, основателю медицинской науки родом с острова Кос. Именно в Эфесе Гераклит изрек свое Panta rhei — Alles («Все течет») — слова о вечном становлении и самоизменении вещей.
Ионийская архитектура рассматривалась в древности как истинное воплощение в камне духа эллинов. Апеллес и Паррасий, величайшие художники античности, родились и сформировались как личности в ионийских городах.
Но Иония была известна не только как обитель искусств, колыбель науки и золотое дно для торговцев. Активность ее жителей проявлялась и в другой сфере. Расселение вглубь материка было затруднено из-за близкого соседства малоазиатских империй, в результате чего в городах стало так тесно, что для многих единственным средством сохранения своего благосостояния оказалась колонизация. Тот, кто хотел попытать счастья на чужбине, принимал покровительство энергичного и предприимчивого предводителя, который организовывал переселение, и однажды поднимался на борт зафрахтованного корабля. На берегах Мраморного и Черного морей, а также в Южной Италии, на Сицилии, Сардинии, Корсике, в Галлии и даже в Египте возникали ионийские колонии, которые управлялись по тем же законам, что и метрополии, города-прародители. Жители новых поселений почитали тех же самых богов, соблюдали те же обычаи, сохраняли культурные традиции родины.