В последнем утверждении Юстина есть ядовитый намек. Если Олимпиада боялась, что поступки эти припишут не ей, то, стало быть, тем самым она выгораживала кого-то другого – кого же, как не возлюбленного сына Александра? Другие авторитетные лица в этом отношении настроены не столь категорично. Хотя Плутарх и обвиняет Олимпиаду, он добавляет: «Часть вины за содеянное ложится и на Александра». Плутарх рассказывает довольно любопытную историю о том, как Павсаний обратился к Александру за помощью. Царевич выслушал строки из Еврипида, в которых Медея угрожала «всем отомстить – отцу, невесте, жениху». Стих относится к той части трагедии, где Креонт очень беспокоится о том, что может сделать Медея ему, его дочери и зятю, после того как ее отверг и унизил муж. Персонажи пьесы могли быть аналогами живых людей – Аттала, его племянницы Клеопатры и Филиппа. Медея, конечно же, ассоциировалась с Олимпиадой. Все трое – Аттал, Клеопатрам Филипп – умерли в один и тот же год. Плутарх добавляет также, «что между Павсанием и семейством Аттала существовала глубокая неприязнь». Нет сомнений, Плутарх, поклонник Александра, попытался сгладить сказанные им же самим слова о том, как новый царь «постарался отследить и наказать заговорщиков». Юстин, однако, заявляет, что именно Александр побудил Павсания к этому «страшному преступлению».
Естественно, что вопрос об участии Александра в убийстве отца является предметом горячей дискуссии историков. Я считаю, что Александр в лучшем случае был пассивным свидетелем преступления, а в худшем – активным его участником и даже, возможно, организатором убийства собственного отца.
• Большинство источников высказываются в пользу Александра. Арриан был страстным его почитателем, и он основывался на ныне утерянной информации от огромного числа источников о Птолемее, сыне Лага. Птолемей был приятелем Александра, будущим полководцем и основателем новой династии в Египте. Он забрал тело умершего Александра, чтобы похоронить его в Египте. Тем самым он заявлял о своей дружбе с покойным и одновременно давал понять, что он отныне законный наследник Александра в Египте (см. гл. 8). Птолемей никак не мог назвать Александра отцеубийцей. Помимо того, к моменту смерти Филиппа Птолемей входил в близкое окружение Александра, и если бы вдруг начали подозревать наследника, то лишилось бы доверия и все его окружение. Птолемей, как будет видно из дальнейшего повествования, сыграл особенную роль в смерти Филиппа. Возможно, тогда он проявил истинно дружеские чувства к Александру: ходили слухи, что убитый царь был его отцом. Пристрастный Аристотель тоже не осмелился бы бросить тень на имя Александра. Диодор Сицилийский тоже проявил сдержанность: отсутствие реальной дискуссии или анализа смерти Филиппа в его работе заставляет задуматься. Другие авторы защищают Александра не столь рьяно. Плутарх лишь подозревает его в соучастии, зато Юстин твердо в нем убежден.
• Заявление Плутарха о том, что Александр выследил всех заговорщиков, кто был повинен в смерти отца, не вполне соответствует истине. Александр скор был на обвинения других людей, в том числе Демосфена и даже царя Персии Дария. Абсолютно верно то, что некоторые македонские аристократы, принадлежавшие к соперничавшему клану (дому Аэропа), были казнены, а прах их высыпали на могилу Филиппа, однако и в этом случае удаление потенциальных соперников было на руку Александру: он скорее защищал себя, нежели мстил за отца. Источники не указывают никаких свидетельств о том, что Павсанием руководила какая-то группировка или фракция македонского двора. Арриан мельком замечает об устранении возможных соперников.
• Раскопки, произведенные на могиле Филиппа в Вергине, показывают: царю устроили пышные похороны как национальному герою. Позднее Александр серьезно намеревался обожествить Филиппа. Было это скорее попыткой откупиться, нежели чем-то еще. Мертвого Филиппа можно было славить, потому что мертвый Филипп проблем не создавал. Историки, не согласные с моим тезисом, отмечали, что в 331 году до н. э. Александр совершал долгий и опасный поход через пески Ливии к храму Амона-Ра. Он спросил у оракула, живы ли еще убийцы его отца. Шестисотмильное паломничество Александра к святилищу (оракул которого славился наряду с Дельфийским) являлось смесью фактических событий и пропаганды. Амон-Ра был божеством, обладавшим всеми характеристиками греческого Зевса и египетского Ра. Причиной паломничества, свершившегося после покорения Египта армией Александра и перед грядущим столкновением с Дарием, был потос – непреодолимое стремление утвердить свою божественную власть и завершить путь Геркулеса и Персея. Александр не отвергал Филиппа, но, подобно другим великим героям, обнаруживал двойную природу своего происхождения, при этом его смертный отец исполнил подчиненную роль, посеяв божественное семя в лоно матери. В таком контексте следует рассматривать вопрос об отношении Александра ко все еще живым убийцам отца. И такой подход представляется примечательным: ведь Олимпиада наверняка принимала участие в подготовке убийства мужа. К тому моменту она была жива и здорова, и ее присутствие явственно ощущалось в Македонии. Историки ухватились за вопрос Александра как за доказательство не только полной его невиновности, но и незнания о том, кто готовил убийство отца. Тем не менее можно предложить более жесткий вариант его обвинения. Во время походов в Персию вера Александра в собственное божественное происхождение становилась все крепче, и в этой мысли его укрепляли выдающиеся военные успехи. Влияние Олимпиады на умонастроения юного Александра оказалось определяющим. Она говорила сыну «правду» о его происхождении незадолго до его похода в Азию, а победы Александра, казалось бы, неопровержимо подтверждали ее правоту. Одной из причин его паломничества к оракулу было желание задать вопрос о родстве с Амоном, почитаемом эллинами египетским богом, которому Филипп принес жертвоприношение, еще когда он шпионил за женой и спрашивал совета у Дельфийского оракула. Вопрос, который Александр задал оракулу, может иметь три варианта подтекста. Первый: живы ли до сих пор убийцы моего отца? Так можно было проверить правдивость оракула, ведь он должен был видеть вес насквозь: знать прошлое и предсказывать будущее. Во-вторых, вопрос этот можно было рассматривать как своего рода признание в том, что Александр, хотя и не был активным участником убийства отца, но все же искал себе оправдания в том, что позволил этому убийству совершиться. В-третьих, Александр впал в некую ментальную казуистику, пытаясь освободить себя от какой-либо вины в смерти отца. То есть если отцом его был Амон, то Александр не виновен в отцеубиистве, потому что Филипп ему человек посторонний. Ответ оракула был столь же изворотливым: отец Александра не из числа смертных, а потому как же он мог умереть? Имеются сведения, что Александр перефразировал свой вопрос: не избегли наказания кто-либо из убийц его отца? Ответ, такой же двусмысленный, должен был порадовать и освободить Александра: Филипп отомщен полностью. Всю жизнь преследовала Александра память об отце, в каждом кризисе (Филота, Черный Клит, мятеж македонян в Описе) Александр не подражал Филиппу, но его постоянно сравнивали с отцом, и он на это ярос! Но реагировал. Это обстоятельство наводит на подозрение, что многие втайне считали истинным убийцей Филиппа его сына. На такое обвинение Александр не мог отвечать публично, а потому и отвечал намеками: рассказывал, например, в подробностях о посещении оракула.