Преданная всей душой погруженному в литературную и научную деятельность мужу, Елена Ивановна "ходила за ним, как за дитятей, и из-за ее попечения он уже не имел нужды думать ни о чем и мог спокойно распоряжаться движением письмен кельтических, финских и немецких по Европе и Азии" [119]. Своим чередом шла каждодневная жизнь. У Вельтмана родились сын и дочь, умерла сестра, в 1861 г. старшая дочь Надежда вышла замуж, и год спустя писатель стал дедом. Елена Ивановна рассказывала об их житье-бытье:
"Знакомые говорят, что он <Вельтман> живет на необитаемом острове, в допотопном мире, и не знает ничего, что делается на свете. <…>
С нашего необитаемого острова, где так хорошо <…>, мы смотрим на свет божий, на ломку, которая происходит во всех концах, слышим треск, видим пыль и прах и ждем, надеясь на милость господню, зная, что все в его руке" [120].
Добрая спутница Вельтмана не оставляла и литературных трудов, работала также над педагогическими сочинениями. В 1864 г. ее выбрали почетным членом Общества любителей российской словесности. В 1867 г. печатается большой, основанный на всестороннем изучении эпохи, исторический роман Елены Вельтман "Приключения королевича Густава Эриковича" [121].
Тяжелая болезнь прервала писательскую деятельность Е. И. Вельтмап. 1 марта 1868 г. она скончалась.
Несмотря на преклонный возраст и расстроенное здоровье, Александр Фомич продолжал служебные занятия, научную и литературную работу до последних лет своей жизни. Он умер 11 января 1870 г. Уже после его кончины вышло отдельным изданием либретто "Аммалат-бек", написанное им много лет назад. Сослуживцы писателя поставили на его могиле памятник из белого мрамора - точную копию надгробия Ярослава Мудрого.
Детям Вельтмана пришлось оставить казенную квартиру в доме Дворцовой конторы, и поэтому сундуки с книгами и бумагами покойного Вельтмана были переданы на хранение в канцелярию Московского Публичного и Румянцевского музеев. В 1876 г. Надежда Александровна попросила вернуть один из сундуков с книгами, автором которых был ее отец, а рукописи оставить в библиотеке. Рукописи были приняты, а библиотека писателя куплена Музеями[122]. Архив Вельтмана, его книжное собрание представляют большую научную ценность.
Но прежде всего перед нами громадное литературное наследие А. Ф. Вельтмана. Оно имеет свою отправную точку, в которой заложены его основные идеи и темы. Этой точкой является его первый роман - "Странник".
2
В годы бессарабской службы и в русско-турецкую войну Вельтман приобрел самые разнообразные впечатления, разносторонний жизненный опыт. Перед ним прошло множество сложных событий и оригинальных лиц, и сам он был участником не одного десятка различных происшествий. Жизненный материал требовал осмысления и творческого воплощения.
Яркая жизнь приграничной области заинтересовала его сразу по приезде в Бессарабию. Так на основе наблюдений был создан групповой портрет кишиневцев в стихотворениях "Простите, коль моей нестройной лиры глас" и "Джок", рассказ об офицерском быте в "Послании к друзьям", реалистические сцены в "Беглеце", были обрисованы хорошо изученные места в "Начертании древней истории Бессарабии". Но разрозненные этюды еще не давали возможности создать полный рассказ о пережитом. После кампании 1828 г. Вельтман пытался написать повесть "Эмин" об осаде крепости, положив в основу анекдотическое происшествие, случившееся при захвате в плен красавца-турка под Шумилой. Он обратился к ритмической прозе, но потом отказался от этого романтического аксессуара и в сцене беседы офицеров использовал разговорный язык. Замысел не осуществился: описание забавного эпизода не отвечало намерениям автора.. Короткая стихотворная интермедия "Лагерь", юмористически рисующая прифронтовую жизнь офицеров, тоже не удовлетворила Вельтмана, хотя "Эмин" и "Лагерь" были ничуть не хуже произведений, появлявшихся на страницах журналов и альманахов того времени.
Писатель хотел подробно рассказать о днях, проведенных в Бессарабии, и не мог решить, какой избрать жанр. Тема подсказывала путевые записки. Вельтман признавался позднее, что "выучил наизусть этот край" [123]. Но "записки путешественников" слишком часто выходили из-под пера бесталанных вояжеров в 1800-1820-е годы [124] и постоянно вызывали насмешки и пародии. Меланхолическо-сентиментальные опусы были бездарными подражаниями "Сентиментальному путешествию" Л. Стерна. Громадная популярность выдающихся произведений английского писателя [125] обращалась против него: на страницах "путешествий" обесценивалось своеобразие рассказов Тристама Шенди и Йорика. В ответ появлялись псевдопутешествия, такие, как "Путешествие вокруг моей комнаты" Ксавье де Местра [126], переведенное на русский язык в 1802 г., и произведения русских авторов: "Мое путешествие. Приключения одного дня" Н. Брусилова (1803), "Путешествие моего двоюродного братца в карманы" (1803) [127]. В них пародировалась чрезмерная чувствительность рассказчика. А в "Путешествии критика" [128] С. К. фон Ферельцта сатира была направлена против изысканных описаний в эпистолярной и дневниковой форме. В 1828 г. Яковлев издал "Чувствительное путешествие по Невскому проспекту", в котором иронизировал: "Я страстно люблю путешествовать; не знаю, что поселило во мне эту страсть?- Природа?- Конечно природа!- Я объехал все части света - все видел - все узнал… но увы!- я ездил в воображении - все видел - в мыслях; все узнал - из книг гг. путешественников!!!" [129]. К пародиям на подражание Стерну принадлежала "Жизнь и мнения нового Тристрама" Я. И. де Санглена (1829) - произведение, отмеченное своеобразием в сложностью композиции.
121
Проставленное в заголовке полного издания произведения имя героя "Густав Ирикович" неточно.
125
См.: В. И. Маслов. Интерес к Стерну в русской литературе конца XVIII и начала XIX в.- "Историко-литературный сборник, посвященный В. И. Срезневскому". Л., 1924, с. 339-376.
128
"Путешествие критика, или Письма одного путешественника, описывающего другу своему разные пороки, которых большею частию был очевидным свидетелем. Сочинение С. фон Ф.". М., 1951.