— Подождите, как это? Ведь перестройка была объявлена только с приходом Горбачева, весной 1985-го. Вы не ошибаетесь?
— Нет. Через две недели после смерти Брежнева по указанию нового генсека Андропова были созданы две бригады или группы — одна экономическая, другая политическая. Андропов поставил перед ними задачи: экономистам просчитать возможности перехода к элементам рынка, а политикам — подумать над тем, как перейти к многопартийной системе. Экономической группой руководил Николай Рыжков, а политической Михаил Горбачев.
— Я не ослышался насчет перехода к рынку? Разве Андропов, которого многие считают твердокаменным большевиком, мог ставить такую задачу? Единственной его фразой, которая запомнилась, потому что казалась более или менее радикальной, была следующая: «Мы плохо знаем общество, в котором живем».
— Мог. Приватизация. Акционирование. Осторожный переход к рыночным отношениям.
История эта ведет свое начало от Бухарина. Главное противоречие советского общества, советской экономики — это противоречие между плановым хозяйством и здравым смыслом. Теории под план нет до сих пор. Нужно было корректировать план рынком, вот и шли эти споры еще с 20-х годов.
Такой плановой системы, как в СССР, не было ни в одной соцстране. Ни в одной! Ни в Европе, ни во Вьетнаме, ни на Кубе. Централизованная, командная, жесткая и без всякого намека на рынок. Единственным рынком, который был в Советском Союзе, был теневой. Черный.
Хрущев тоже думал об этом. Его совершенно зря выводят каким-то придурком, который только и делал, что сеял под Архангельском кукурузу. А вот вопрос — почему его таким выставляют?
— Почему?
— На мой взгляд, вся история Советского Союза — это борьба между партией и НКВД, а затем КГБ. Хрущев был человеком партии, а не КГБ, за это ему и мстили. А ведь именно Хрущев начал существенное сокращение вооруженных сил. Затем он придумал совнархозы, разделил обкомы на промышленные и сельские, что означало ослабление центра, отнятие части полномочий у Совмина, возможный переход впоследствии к двухпартийной системе. И следующий его шаг — это переход от пятилетки к семилетке. При тогдашней технике семилетка вообще не просчитывалась. Значит, поневоле пришлось бы отдавать что-то рынку. За это его и сняли.
Я еще в середине 70-х годов, бывая на партийно-хозяйственных активах, много раз слышал из уст совминовцев и даже от ребят из Экономического отдела ЦК недоуменные замечания по поводу партийного руководства экономикой. Говорили: все эти партийные постановления об очередных прорывах означают по сумме второй бюджет, то есть они заведомо невыполнимы. Все время вставала проблема — что выполнять? Государственный план, который имел силу закона, или партийно-правительственные постановления? Эти разговоры откровенно велись, например, за кулисами разных высоких собраний, в комнатах президиума, хотя все прекрасно знали, что эти комнаты прослушиваются Лубянкой.
Ведущие экономисты ворчали: «Ну, ребята, мы согласны по воскресеньям ходить к вам в дом политпросвещения и молиться там за коммунизм. Однако не мешайте нам нормально работать в остальные шесть дней недели».
При Андропове начали готовить серьезную программу изменений. Про рынок я уже сказал — этим занималась группа экономистов, которую возглавлял Рыжков. Записку по политической реформе подписал в 1983 году Яковлев, а работали над ней еще двое — Сергей Благоволин, который тогда был заведующим отделом ИМЭМО, и я. Мы там излагали свои соображения — как однопартийную систему превратить в многопартийную.
Конечно, вся эта работа была совсекретной, и записка имела соответствующий гриф.
— Можно с ней ознакомиться?
— Нет. Был единственный экземпляр, и, где он сейчас хранится, мне неведомо. Такие документы не размножались.
— И что же вы там конкретно предлагали?
— Вот что. Надо эту церковную организацию, которая именовалась коммунистической партией, разделить на три партии. Ведь фактически так оно и было — партия состояла из трех крыльев. Одно — сталинисты и неосталинисты, нынешние зюгановцы. Второе — социал-демократы или те, кто ратовал за «социализм с человеческим лицом». И третья, самая многочисленная категория состояла из представителей «болота», из тех, кто пошел в партию только потому, что без партбилета было совершенно невозможно продвинуться по карьерной лестнице, это похоже на нынешнюю «Единую Россию».
— И какая была реакция на эту записку?
— Рабочая. Мы получили заказ на следующее исследование — по НАТО. Обозначить некоторые проекции вперед, лет на тридцать. Уже то, что мы получили следующее задание, означало, что та первая записка пошла в дело.