Журнал «Новый мир» напечатал эту пьесу, детский театр поставил ее, Московская студия телевидения показала и порекомендовала спектакль для старших школьников, наконец, редакция «Комсомольской правды» напечатала хвалебную рецензию о спектакле, что, по моему мнению, является ошибкой[17].
В конце своей записки Яковлев предлагает не только изъять клеветническую пьесу «Мы втроем поехали на целину» из репертуара театров, но и поручить газете «Правда» выступить с рецензией на спектакль и пьесу, а президиуму Союза писателей разобраться с обстоятельствами опубликования указанной пьесы и доложить ЦК КПСС.
Рецензия была направлена руководству в конце декабря 1955 года, а уже 9 января 1956-го на этот сигнал оперативно отреагировал Отдел культуры ЦК в лице его заведующего Д. А. Поликарпова: сделаны необходимые замечания Министерству культуры СССР, Центральному детскому театру и драматургу Н. Погодину. Опубликование пьесы в журнале «Новый мир» и положительная рецензия на спектакль, напечатанная в газете «Комсомольская правда», подверглись критике в редакционной статье газеты «Правда»[18].
Справедливости ради, надо сказать, что на судьбе самого драматурга приведенный эпизод никак не сказался, более того, спустя несколько лет Николай Погодин был удостоен Ленинской премии и до конца жизни оставался в обойме признанных и почитаемых в СССР литераторов.
А что же Николай Федорович думал о «рецензенте» из ЦК? Счел его типичным партийным ретроградом? Чиновным конъюнктурщиком? Впрочем, может быть, ничего подобного и не думал, потому что сам был не без греха, живо откликался на главные социалистические веяния, а Ленинскую премию получил за трилогию о Владимире Ильиче.
В эти годы, по собственному признанию нашего героя, он если и проявил себя как-то, то исключительно в рамках дозволенного. Исправно ходил на работу, просиживая в ЦК «от и до» с перерывом на обед. По выходным, случалось, выезжал с семьей в загородный цековский пансионат, где такие же, как он, инструкторы, ответорганизаторы и консультанты чинно прогуливались по лесным дорожкам, а из развлечений позволяли себе бильярд, шахматы и городки. Он не совершил ни единого героического поступка, не вылезал вперед других с инициативами, помалкивал на партийных собраниях, в нужных местах аплодировал, а если требовалось кого-то осудить, то без сомнений осуждал. Верный солдат партии, ее надежный служака.
Он вел себя так, потому что сразу усвоил: только такое поведение обеспечит ему сохранность в аппарате, а если повезет, то и продвижение по службе.
Было ли это проявлением карьеризма, порочным желанием любыми способами сохранить место «у корыта»? Кто-то скажет, что да. Но на мой взгляд, а я самым дотошным образом отследил жизнь своего героя от рождения до смерти, прочел все написанное им и почти все написанное о нем, поговорил с десятками людей, знавших его, так вот, по моему глубокому убеждению, Александр Яковлев вплоть до конца 60-х лишь готовился к той жизни, которая сделает его знаменитым, к тем поступкам, о которых будут говорить все — одни с нескрываемым восхищением, другие с гневом.
Разумеется, вначале это был совсем неосознанный процесс: парень из ярославской деревни, не очень грамотный, совсем не интеллигентный, с комплексом пожизненной хромоты (а ведь молодой, за девками ухаживал!), он много и упорно учился — в пединституте, в Высшей партийной школе, в Академии общественных наук. И одновременно с накоплением знаний приходило понимание окружающей жизни. Возникали вопросы, порой мучительные, страшные, такие, которые никому не задашь.
До поры хранил их при себе. Придет время — и он найдет ответы на них, щедро поделится этими откровениями со всеми нами. Но пока надо держать рот на замке. Быть тихим и исполнительным. Проводить линию партии на том участке, который ему поручен. Если это Отдел школ, значит, внимательно отслеживать школьные учебники на предмет их соответствия текущей политике КПСС, смотреть за кадрами в Минпросе, реагировать на сигналы с мест — все ли ладно с преподаванием, с дисциплиной учащихся, с материально-технической базой учебных заведений?
Если и испытал он в то время какое-то потрясение, то благодаря ХХ съезду КПСС и секретному докладу на нем Н. С. Хрущева, посвященному разоблачению культа личности и сталинским репрессиям.
По воспоминаниям Александра Николаевича, этот съезд, как и все другие подобные форумы коммунистов, вначале проходил по обычной схеме: докладчики выходили на трибуну, рапортовали об успехах вверенных им парторганизаций в деле строительства коммунизма (увеличение надоев молока, прирост сельхозпродукции, новаторство в науке, рекорды в добыче угля и пр.), обязательно подчеркивали ведущую роль КПСС, клялись в верности вождям, костерили на чем свет американский империализм.