Во второй половине 80-х годов Крючков, быстро осознав новые веяния, поддержал инициативы Горбачева по выводу из Афганистана советских войск, стал непосредственным участником операции по смене в Кабуле высшего руководства ДРА, назначению на пост главы государства доктора Наджибуллы, с которым связывают политику национального примирения.
Да, внешне — серая мышь, типичный советский аппаратчик. Но с большими амбициями. Или можно и так сказать: с большими комплексами маленького человека.
Интересную характеристику дал ему А. С. Ципко, работавший в аппарате ЦК на закате перестройки:
Он от природы приговорен был считаться верным ленинцем и коммунистом. Напоминал скорее секретаря сельского райкома партии по идеологии, чем руководителя разведки или главу всего охранного ведомства. Когда он выступал перед аппаратом ЦК, то начинал с клятв верности Ленину и этим же заканчивал[396].
Крючков не без оснований считал себя вполне готовым занять должность главы секретного ведомства, иначе говоря — сыграть ключевую роль в руководстве страной. Наследник Андропова. Государственник. Хранитель множества самых сокровенных тайн. Но, став председателем госбезопасности и членом Политбюро, он помимо своей воли оказался в жерновах поздней перестройки, которые перемололи и его самого.
Горбачев и близкие к нему люди, например те же Яковлев и Шеварднадзе, последовательно вели дело к демократизации всего общества, лишению партии монопольного права на истину, а кончилось все это тотальным развалом и системы, и государства. Владимир Александрович Крючков, будучи членом Политбюро, а затем членом Президентского совета, тоже несет ответственность за все случившееся, но в какой-то момент он и его подельники по ГКЧП решили спасать социализм — так, как им это виделось. Крючков стал одним из главных инициаторов событий, которые вошли в историю под название «августовский путч».
Сам Крючков категорически отрицал всякие подозрения в заговоре и желании сместить с поста генсека Горбачева. Утверждал, что все случившееся происходило как раз с согласия Михаила Сергеевича и было продиктовано исключительно благими намерениями — спасти от развала СССР, помочь стране выбраться из того страшного кризиса, в котором она оказалась.
Возможно, это именно так. Но ведь не зря говорят: благими намерениями бывает вымощена дорога в ад.
Процессы, которые запустили Горбачев и Яковлев своей перестройкой, были уже необратимыми. У Крючкова и его соратников не имелось никаких реальных шансов повернуть историю вспять.
После бесславного провала августовского путча он лишился своей высокой должности, отсидел под следствием в тюрьме, написал покаянные письма генеральному секретарю. На закате жизни Владимир Александрович издал двухтомник «Без срока давности», куда в основном вошли его интервью и статьи, в том числе и обе моих публикации — та, жесткая, в «КП» и интервью для «Российской газеты», взятое на Новом Арбате. Я внимательно изучил эти книги. Вывод, увы, оказался неутешителен для их автора: судя по высказываниям на разные темы, Крючков до последних дней оставался человеком с консервативными и даже замшелыми взглядами. Партийно-застойных идеалов он не предал.
Но все же давайте продолжим нашу «шпионскую сагу». Отчего Крючков, обязанный своим возвышением Яковлеву, много сил потративший на сближение с ним, пускавшийся в доверительные разговоры с Александром Николаевичем, отчего же он так резко сменил курс и стал топить соратника по Политбюро, называя его «агентом влияния»?
Сам председатель КГБ объяснял это следующим образом: «Начиная с 1989 года в Комитет госбезопасности стала поступать крайне тревожная информация, указывающая на связи Яковлева с американскими спецслужбами»[397].
Опять сделаем «зарубку». Не знаю, как сейчас, но в те годы советская разведка была устроена таким образом, что ни один резидент, если он хотел продолжать службу, ни при каких обстоятельствах не осмелился бы копать под члена высшего партийного руководства. Ни один! Это было возможно только в том случае, если бы Центр настоятельно скомандовал: ищите компромат на такое-то лицо.
Значит, Крючков, став хозяином Лубянки, лично дал указание зарубежным резидентурам собирать по всему миру компрометирующую информацию по Яковлеву. И, конечно, реперными точками стали Нью-Йорк (Колумбийский университет) и Оттава (советское посольство в Канаде).
По тем временам, когда молодой Яковлев был стажером, ничего особенного, как я уже писал выше, накопать не удалось.
396