Выбрать главу

Третий источник — искренняя и сильная тоска немалой части общества по «сильной руке». Эти люди приветствовали приход и первые меры Андропова откровенно и заинтересованно. И сам по себе этот факт должен был бы заставить остальных о многом задуматься. Задолго до того, как мы узнали имена нынешних полковников. Политический портрет нуждается в таком анализе.

5. Но были в обществе и иные настроения, и иная реакция на приход и первые действия Андропова:

— КГБ берет реванш за то, что было сделано в отношении Берии; он окончательно поставил под свой контроль партию и открыто берет всю полноту власти в стране;

— вместо «размазни-сталиниста» Брежнева приходит «сталинист» убежденный, компетентный, дееспособный (и меры по «наведению порядка» убеждали в этом);

— страна стоит на пороге новой массовой инквизиции. Преследования диссидентов — не «тормозной путь» машины сталинских репрессий, а репетиция грядущей интеллектуальной, идеологической инквизиции.

Не берусь судить, насколько распространены и обоснованы политически были тогда подобные настроения. Но они были, притом и в центре, и на периферии. И по-своему тоже дополняют портрет как Андропова, так и общества.

6. Коль скоро поставлен вопрос о политическом портрете, никуда не уйти от вопроса: была ли, есть ли правая альтернатива перестройке?

Попытка выехать только за счет большей жесткости и требовательности, наведения по-казарменному понятого порядка — что, собственно, и начал реально делать Андропов и за рамки чего он не вышел ни практически, ни, на мой взгляд, интеллектуально.

«Дальнейшее совершенствование развитого социализма», то есть более или менее широкий круг оправданных, целесообразных, но в общем-то частных мер некардинального характера. В сочетании с попытками первого рода или же без них.

Некий либерализм, идущий и теоретически, и практически, во всех или многих отношениях, дальше такого «совершенствования», но все же не осмеливающийся сам, по собственной инициативе и ответственности, дойти до идей перестройки, как мы ее знаем ныне.

Первое было бы реакцией, второе — консерватизмом, третье — либеральным консерватизмом. Но все эти варианты были в принципе возможны после Брежнева. Не сняты они и сегодня. Легенда об Андропове укрепляет их шансы, причем делает это при помощи иррационального, некритического, отдавая фактический приоритет эмоциям и предрасположенностям, а не трезвому политическому анализу. Право автора делать любые допущения и выводы, но хотелось бы, чтобы это были все же выводы, на худой конец декларация своих позиций и убеждений.

7. Для политического портрета в рукописи отсутствуют совершенно необходимые вещи. С кем и против кого мог бы быть Андропов-лидер, если бы здоровье позволило ему полноценно руководить хотя бы 4–5 лет? На кого он стал бы опираться и лично, и в проведении своей политики? Кто — кроме жуликов, конечно, — оказался бы в числе его оппонентов и противников? Как его идеи и подходы соотносились бы с теми идеями, что уже заявили о себе к этому времени и в нашем обществе, и в мире: в соцсодружестве, Китае, комдвижении, на Западе, в развивающихся странах?

И если по всем этим вопросам мы не можем сказать сегодня ничего определенного просто потому, что нет для этого фактов, оснований, материалов, — достоверен ли такой политический портрет? Нет ли резона предположить иное: стране нашей необыкновенно повезло, что волей судьбы она была избавлена от нескольких лет активного, нажимного правления человека вчерашнего дня? И если такой человек в чисто личном плане чем-то незауряден, ярок, своеобычен, то ведь эти качества делают его как политика еще более опасным в конкретных условиях нашей страны.

Прошу Вас, Рой Александрович, рассматривать эти страницы всего лишь как мою сугубо личную попытку понять то и наше время.

С искренним уважением

11.1.91

А. Яковлев[402]

Надо при этом заметить, что в чекистской среде в ту пору авторитет Андропова был непререкаем, имя его всегда произносили с придыханием, а всякая критика была абсолютно исключена. Конечно, лубянские генералы не могли простить партаппаратчику Яковлеву его подчеркнуто пренебрежительного отношения к шефу.

вернуться

402

ГА РФ. Ф. 10063. Оп. 2. Д. 512.