— Агенты влияния? — переспросил меня ветеран холодной войны. — Хм… Такой термин есть, и его очень активно использовал ваш брат, журналист, в поздние перестроечные годы. Ну, ты понимаешь, о чем и о ком я говорю…
— Александр Николаевич Яковлев?
— В частности, и о нем. Крючков убеждал Горбачева, что Яковлева американцы подцепили еще в годы его стажировки в Колумбийском университете. Однако, посидев в следственном изоляторе, Крючков отчего-то в дальнейшем уже не поднимал этот вопрос.
— Ну как же не поднимал? А его статья в «Советской России» под заголовком «Посол беды»?
— Все равно — темное дело, — брезгливо поморщился генерал. — Теперь о том, кто такие «агенты влияния». Это крупные деятели, которые могут принимать важные политические решения, выгодные для тех, кто имеет с ними дело. Но практически никогда здесь речь не идет о классической вербовке. Такие агенты — если их вообще можно назвать «агентами» — возникают на почве идеологической близости или совпадения интересов в какой-то определенный период или в какой-то определенной ситуации. Лично я не верю в завербованных агентов влияния.
Генерал размял пальцами очередную сигарету, закурил, легко выругался и продолжил:
— Взять ту же Индиру Ганди. Мне приходилось неоднократно общаться с ней. Ну и что? У нас совпадали многие взгляды на серьезные внешнеполитические проблемы, нам было выгодно то, что она делала на посту премьер-министра, а ей, в свою очередь, шло на пользу то, что делали мы. Агентом влияния ее мог назвать тот, кто хотел выхлопотать себе орден или решить какие-то иные шкурные задачи[404].
Такова точка зрения авторитетного и уважаемого всеми ветерана разведки.
А травля Яковлева продолжалась и с распадом СССР, наступлением в России рыночных времен, приходом к власти новых людей, кстати, не имевших ни малейших шансов стать начальниками при прежнем «коммунистическом» режиме, против которого так последовательно выступал Александр Николаевич.
Трудно сказать, кто стоял за кулисами этой «специальной операции», но абсолютно ясно, что осуществлялась она по всем канонам тайных служб.
В частности, использовались методы «активных мероприятий», подключались агенты спецслужб и их «доверенные лица» в СМИ. В публичное пространство запускались разного рода «открытые письма» и «заявления» с компроматом на Яковлева.
Вот только один документ, якобы составленный ветеранами Комитета госбезопасности, он называется «Открытое письмо А. Н. Яковлеву». Текст этот широко гулял в 90-е годы по разным «ура-патриотическим» изданиям, я же цитирую его по книге ставропольского партработника Виктора Казначеева[405]:
Неуважаемый сэр!
Нам нет нужды называть свои имена. Почти всех нас вы знаете лично, с остальными, бог даст, познакомитесь в зале суда. Вы нас никогда не любили, и это неудивительно: вы не без оснований опасались, что когда-нибудь мы раскроем вашу двойную жизнь, докопаемся до обстоятельств вашего предательства, как это случилось с Пеньковским, Огородником, Толкачевым, Поляковым, Шевченко и другими изменниками Родины, и вам придется отвечать за содеянное. Мы помним, как вы тихо радовались, когда Шевченко удалось избежать возмездия, сбежав в США. Что же, в этом случае, как и в вашем, к нашему мнению не прислушивались, сработала порочная практика вседозволенности и всепрощения по отношению к партийной и государственной элите, которая насаждалась прежде, насаждается и сейчас. Вот только мы не меняемся, и память наша не слабеет!
Нас объединил профессиональный интерес, с которым мы в течение последних девяти лет наблюдали за вашей преступной деятельностью. К сожалению, подчиняясь законам профессии, большую часть этого срока мы вели наблюдение за вами порознь, из-за жесткой конспирации, не зная всего объема поступавшей на вас информации. Только этим, да еще тем, что при прежнем режиме вы, занимая высокое положение в партийной иерархии, относились к числу «неприкасаемых», и объясняется то обстоятельство, что мы не имели возможности и права обратиться к вам лично или через газету. Теперь, выйдя в отставку, мы обменялись информацией, и ничто не может помешать нам привлечь вас к общественному, а возможно, и уголовному суду и представить необходимые доказательства.
Итак, впервые в поле нашего зрения вы попали в 1987 году. Поводом послужила добытая нами стенограмма состоявшейся еще в мае 1978 года, т. е. вскоре после побега Шевченко, когда вы сами были послом в Канаде, беседы с одним из членов канадского правительства. Как следовало из этой стенограммы, вы полностью одобрили поступок Шевченко, а заодно, выражаясь юридическим языком, допустили несанкционированное разглашение сведений, составляющих государственную тайну, а конкретно — сообщили некоторые подробности завершившейся в марте 1978 года операции по внедрению в агентурную сеть канадских спецслужб сотрудника КГБ, в результате чего в Канаде разразился громкий политический скандал. Эта операция имела кодовое название «Турнир», 2 декабря с. г. о ней рассказывалось в телепрограмме «Совершенно секретно».