В этот момент им обоим было всё равно на весь мир.
Глава 4
1240 г.
Полутёмная комната, освещённая факелами. Запах сырости и пыли, казалось, являлся главной её составляющей, пропитав собой всё вокруг, даже крепкие каменные стены, на которых виднелась даже мелкая плесень.
В центре комнаты стояли двое мужчин.
Один из них, в короне и в мантии - король шведов, Эрих. А грузный богатырь с длиннющими рыжими усами - его зять, ярл Биргер.
- Пора уже проучить этих варваров, - фанатично блеснув линяло-голубыми глазами, сказал король, - начнём отсюда. Это - самое то!
Сказав это, он ткнул длинным костлявым пальцем на карту туда, где находился Новгород.
- Вы... уверены? - Засомневался Биргер, - князь Александр, конечно, молод, но... помните, как хорошо о нём отзывался магистр ливонского ордена? Как его там... Андреас фон Вельвен.
Эрих лишь махнул рукой, в который раз окидывая жадным взглядом богатые славянские земли.
- 'Я прошёл многие страны, знаю свет, людей и государей, но видел и слушал Александра Новгородского с изумлением' - кривляясь, процитировал король, усмехнувшись, - Ты только вслушайся в эти льстивые хвалы, Биргер! Твой магистр был пьян, наверное, когда говорил такое о сопливом двадцатилетнем юнце! Пф, да он едва-едва из-под отцовского крылышка выпорхнул! О чём тут говорить? Смех и грех!
Вторя насмешкам короля, Биргер слащаво улыбнулся.
- Так значит, идем на Новгород, государь?
Тот кивнул, всё ещё кривя губы в презрительной усмешке.
И отплыли они, собрав огромное войско, к устью реки Ижоры.
Князь мирно беседовал с боярами, когда вдруг раздался крик: 'Беда!'
Запыхаясь, в комнату влетел Яшка, слуга.
- Беда, князь! Беда... шведы у самого города! Вот, посла отправили.
Все повскакивали со своих мест. Один князь остался недвижим, с серьёзным лицом, похожим на восковую маску.
- Введите.
Вошёл посланец, весь закованный в железо, донельзя гордый, с оскорбительным презрением в ледяных глазах.
- С чем же прислали тебя? - спросил княжич.
Ответ Александру перевели так:
'Королевский зять и наш военачальник велел сказать тебе, князь варваров, так: 'Ратоборствуй со мною, коли смеешь: я стою уже на земле твоей!''
Все присутствующие возмущённо зароптали, загундели.
- Некогда лясы точить! - Громко прикрикнул князь так, что, казалось, стены задрожали.
- Собирайте дружину, как можно быстрее, - военачальникам.
Потом повернулся к посланцу и твёрдо, без тени сомнения произнёс:
- Мы встретим нежданных гостей как полагается!
...
Княгиня застыла, как соляной столб, кусая до крови губы и нещадно теребя какой-то платок.
Ей хотелось бегать, кричать, ругаться, лишь бы не стоять, молча и смиренно отпуская безмерно дорогого ей человека, любимого мужа туда, откуда он навряд ли возвратится...
Тот так же молча одевал кольчугу, шлем, готовясь к жестокой резне.
- Пора, - повернувшись к жене, сказал он.
Всхлипнув, девушка крепко-крепко обняла мужа, силясь не расплакаться. Она верила в его возможности - он всегда умел находить правильное решение. Но врагов так много... они сильны и уверенны в себе. К тому же, во время войны всегда есть вероятность потерять родного человека. А князь-то уж точно станет главной мишенью... А если учитывать то, что Александр всегда сражается наравне с другими, то...
Две слезы-предательницы всё же потекли по щекам, обжигая.
- Не изводи себя пустыми страхами, моя княгиня. Я вернусь, - Уверенно сказал князь, нежно-нежно, почти благоговейно целуя жену.
Сквозь тысячи битв, кровавых, жестоких
Презрев время и неизбежность разлук
Я, обойдя все пути и дороги,
К тебе возвращусь, мой ангел, мой друг.
Святая земля, дом отцов
Всё, что так дорого сердцам нашим
Призывает нас идти на врагов!
С мыслью этой и умереть не страшно.
Я знаю, ты плачешь, и отпускать не хочешь,
Причитаешь, молишься, ждёшь...
Но на плечах моих столько судеб!
Я знаю, ты это поймешь.
Молитвы твои - крепче, надёжней кольчуги,
Твой голос и последний поцелуй - моя отрада.
Или я вернусь, пройдя и зной палящий, и вьюгу.
Иль в поле чистом, в бою за счастье полягу.
Ты верь: напасть вскоре сгинет,
Господь нас не оставит, сохранит!
Пока вера души наши не покинет
Силу всегда правда победит!
Саднящей раной в груди ныл страх за него. Он, её Александр, стал для неё всем - жизнью, её смыслом, целым миром. А себя девушка давно уже перестала ощущать по отдельности, став не более чем его частью.