Зиновьев констатирует факт победы именно западнистского проекта «сверхобщества» и рисует те сценарии, по которым с наибольшей вероятностью будет идти его реализация. «Была разработана также и тактика западнизации. В неё вошли меры такого рода. Дискредитировать все основные атрибуты общественного устройства страны, которую предстоит западнизировать. Дестабилизировать её. Способствовать кризису экономики, государственного аппарата и идеологии. Раскалывать население страны на враждующие группы, атомизировать его, поддерживать любые оппозиционные движения, подкупать интеллектуальную элиту и привилегированные слои. Одновременно вести пропаганду достоинств западного образа жизни. Возбуждать у населения западнизируемой страны зависть к западному изобилию. Создавать иллюзию, будто это изобилие достижимо и для них в кратчайшие сроки, если их страна встанет на путь преобразований по западным образцам. Заражать их пороками западного общества, изображая пороки как добродетели, как проявление подлинной свободы личности. Оказывать экономическую помощь западнизируемой стране в той мере, в какой это способствует разрушению её экономики, порождает паразитизм в стране и создаёт Западу репутацию бескорыстного спасителя западнизируемой страны от язв её прежнего образа жизни»[765].
По мнению Зиновьева, человечество вступило в эпоху безальтернативного социального развития. «До недавнего времени главными конкурентами в борьбе за мировую эволюцию были коммунизм и западнизм, — подводит итог Зиновьев. — После поражения советского коммунизма инициативу захватил западнистский вариант эволюции. Прочие варианты (мусульманский мир, Африканский континент, Южная Америка) суть либо эволюционные тупики, либо подражания западнизму, либо зоны колонизации для Запада. Во всяком случае, что бы ни происходило в этих регионах, изменить направление социальной эволюции уже невозможно в силу закона эволюционной инерции. А изменить направление эволюционного процесса внутри самого западного мира невозможно в силу его внутренней социальной организации. Поражение коммунистического мира в „холодной войне“ надолго (если не насовсем) похоронило возможность и даже идею социальной революции»[766].
Книга рождалась не только за письменным столом, усидчивым трудом писателя. Творческий процесс занимал собой весь объём жизни. Каждая беседа, каждое интервью, статья, каждое выступление вносили вклад в работу. В них оттачивались формулировки, развивалась аргументация, уточнялись положения. Это была привычная для него, хорошо отработанная за годы технология интеллектуальной деятельности. Но в отличие от прежних лет его собеседниками теперь в основной массе своей были соотечественники, для которых его слова были понятны не только по языку, но и по сути. Их связывал общий историко-культурный и социально-политический опыт. В живых реакциях слушателей — сочувственных, недоумённых, заинтересованных, полемических — возникал необходимый каждому автору творческий азарт.
Кроме ставших уже привычными визитов в Москву, в 1998 году он совершил несколько поездок по России и СНГ. В марте по приглашению администрации Псковской области гостил в Пскове. Программа пребывания, как обычно, была насыщенной и напряжённой. Он побывал в пединституте, в Областной научной библиотеке, в администрации губернатора. Встречался со студентами, творческой интеллигенцией, политической элитой. Из Пскова отправился в Питер. Здесь в течение недели читал студентам и преподавателям Санкт-Петербургского университета курс лекций по социологии. Выступал на телевидении. Общался с представителями оппозиционных политических сил.