— А-а?…— невнятно протянул он, потом радостно: — А-а-а!
Алекше наконец удалось выдуть проклятую козявку. Тщательно вытерся, только после этого обратил внимание на орущего Дубину.
— Чего кричишь-то, а? — спросил, удивлённо оглядываясь.
—Дык ты это… от смерти лютой меня спас! — промычал радостный Дубина. Он опять становится на колени, улыбается во всю немалую пасть.
— Как это? — с сомнение произносит Алекша, — тебя вроде рядом не было.
— Ты ожил! — благоговейно говорит Дубина.
Алекша кивает.
— Ну … это да, большая радость. Только причём тут твоя смерть, да ещё лютая?
— То я ему пообещал, если ты не выживешь, — раздался голос атамана.
Алекша обернулся. Перёд ним стоит Удал, без кольчуги и панциря, неумело перевязанный чистыми тряпками. Правой рукой опирается на обломанную секиру.
— Спасибо за помощь, но я ….
— Ты справился бы сам, — торопливо перебил атамана Алекша.
Удал рассмеялся.
— С тобой вышло быстрее. Только в следующий раз всё-таки делай то, что приказали. А сейчас давай к раненым, много их.
На краю поляны, за возами, разложили на земле раненых разбойников. Из купцов и охранников никого не было — добили, что б свидетелей не оставалось. Алекша сразу начал вправлять выбитые кости, накладывать самодельные шины на переломы. Раны обрабатывал заранее приготовленными отварами из целебных трав и туго бинтовал чистыми тряпками. Работа шла так быстро и ловко, что атаман и его помощник Ревун только переглядывались. Удал оглянулся, отыскал глазами Дубину и поманил его пальчиком.
— Слышь, Дубинушка, если ещё раз оставишь мальчишку без присмотра и мы лишимся такого лекаря — пеняй на себя.
Дубина так затряс головой, соглашаясь, что мелким дождиком посыпалась труха и опилки из волос, бог его знает как попавшие туда. Когда Алекша закончил перевязки, Дубина подошёл к нему и важно заявил:
— Вожак приказал охранять тебя и оборонять от всякой напасти, потому как ты лекарь и целитель. Всегда держись меня, вот так.
— Ага, только вот ручку приделаю к твоей жо… — согласился Алекша. — Ты лучше поучи меня ещё, что б я с секирой управлялся ловчее, больше толку будет.
Закончилась тёплая, ранняя осень. Прибавилось жёлтых и красных листьев, ночи стали холоднее. Уже на полях не осталось ничего, крестьяне собрали последние колосья. Освободившись от трудов, люди стали чаще ездить в город за товаром и каждый набег приносил больше добычи. Но и риска стало больше. Удача ещё сопутствовала ватаге Удала, он вовремя чуял опасность и выводил людей из-под удара. А они становились всё чаще. Князь, обеспокоенный нападениями разбойников на купеческие караваны, начал посылать и старшую дружину на поиски и они не всегда были неудачными. Правда, удары чаще приходились на мелкие шайки, прячущиеся в лесу рядом с городом, но бывало, что попадалась и крупная дичь. Дружина великого князя состоит из лучших воинов. Прекрасно вооружённый, обученный, закалённый в непрерывных боях и походах, такой воин стоит десятка простых ратников. Даже малая числом дружина, в два десятка воинов, может легко уничтожить в открытом бою ватагу разбойников в сотню мечей. Княжеские воеводы рассылали малые дружины по окружным лесам. Воины опрашивали жителей местных деревень, хуторов и никто не смёл скрыть правду о княжеского дружинника. Молчуны обретали красноречие на колу…
В лагере разбойников снова появился маленький проворный человек. Горбатенький, кривоногий, он суетливо прошмыгнул в шалаш к атаману, пошептал там, выскочил и исчез в высокой траве, как потревоженная гадюка. Разбойники сразу стали довольно переглядываться, укладывать дорожные мешки и готовить оружие. Всё знали — не сегодня-завтра набег на толстых купчишек и добыча будет большой. Так всегда бывало после появления горбатого лазутчика. На этот раз всё сложилось не так, как обычно. Неожиданно напасть на стоянку каравана не удалось, не успели вовремя подойти. Раздражённый первой неудачей, Удал приказал устроить засаду на дороге перёд мостом. План атамана был прост — внезапно напасть с двух сторон, оттеснить охрану к реке и уничтожить. Опасность такого плана заключалась в том, что в случае неудачи разбойники сами рисковали оказаться прижатыми к воде. Речка хоть и узкая, но достаточно глубокая, в броне не переплыть. Ревун высказал осторожное сомнение в затее атамана, но Удал настоял на своём и разбойничья ватага спешно отправилась к переправе.