Не обращая на Сашу внимания, женщины продолжали начатый спор. Она хотела рассмотреть внезапно появившихся женщин, но в прихожей непривычно громко раздался телефонный звонок.
Саша проснулась мгновенно, как и не спала. Перед глазами все еще стояло лицо пожилой женщины.
Звонила Елизавета.
— Тебя когда встречать завтра? Слава тебя заберет с вокзала.
— Лиза, я не приеду завтра. Скорее всего, я остаток отпуска проведу в Киеве.
— Ты не заболела, голос простывший?
— Со мной все в порядке. Я спала. А вот с Иваном Андреевичем…
Она принялась подробно рассказывать все события за последние два дня. На конце трубки повисло молчание.
— Саша, все твои планы — авантюра.
— Лиза, просто ты не видела отца. Он не здоров. Перепады настроения, постоянные страхи, немотивированная тревога.
— Его жалобы — удел психиатра, — перебила подругу Елизавета.
— Я и сама это понимаю, но меня настораживает, что все это появилось в него не постепенно, а резко, в один день. А потом, он еще зациклен, что его ждет близкая смерть.
Лиза хотела сказать, что смерть ждет неизбежно всех и каждого в частности, но уловив неподдельную тревогу в голосе подруги — промолчала.
— Ну, и?
— В отца есть медицинский центр. Это отдельная история. И вот он, представь себе, встретил там подругу покойной матери, такую знаешь жизнерадостную старушку оптимистку. А потом, когда приехал через некоторое время ее проведать, просто не узнал. Бабулька, с его же слов, начала жаловалась, что с приездом в центр ей стало хуже. Сны тяжелые одолевают, страхи, упадок сил, и приближение смерти.
— Нормально для ее возраста. Лабильность нервной системы.
— Я тоже так подумала. Но через неделю она действительно умерла. И отец стал замечать, что в него появились такие же симптомы. Вот тогда и написал мне письмо. А еще пациентка его напугала, сказав, что их травят в центре.
— Ты сама понимаешь, что это просто лишено всякой критики? В частном медицинском центре, который и держится на деньги своих пациентов, вдруг их начинают травить, вместо того, что бы продлить их жизнь и тем самым денежный поток. Где логика?
— Вот и я о том же. Логики — ни какой. Но, не могу я вот так теперь взять и уехать. Я хочу разобраться во всем сама, что бы решить, как дальше быть с отцом. В таком состоянии он долго не протянет. И потом, получается не красиво, после этих дарственных взять и уехать…
— Понятно. Почему твой отец не нанял до сих пор частного сыщика или, на худой конец, не обратился в милицию?
— Ну, какой сыщик в больнице? Будет как слон в посудной лавке. И в роли кого он там появится- санитаром, дворником? И что с того? Что он узнает?
— А ты?
— Что я? Я — врач. Мне проще. Поработаю пару дней и все. Иван Андреевич успокоится, и тогда я уговорю его поехать в Москву на обследование.
— Саша, а нельзя, как ни будь по проще, без игры в шпионов? Ладно, тебе виднее. Продиктуй мне свой адрес. Так, на всякий случай, — уточнила Елизавета. — И, если что, сразу звони.
Саша пообещала звонить и сразу нажала отбой. Нажала так быстро, чтобы не успеть, спросить о Стрельникове. Да и что теперь спрашивать. Это у нее случилась любовь всей жизни, а у него — нет. Вот и весь разговор. И нечего спрашивать. А то, что ситуация в центре лишена всякой логики, здесь она полностью согласна с Елизаветой. Скорее всего, это болезненное воображение Ивана Андреевича и больше ничего.
Она слонялась по квартире, не представляя чем занять свободное время. Вначале она посидела на кухне, молча уставившись на кухонную плиту. От одиночества захотелось плакать и что — бы сдержать слезы, она начала методично, начиная с холла, снимать шуршащий целлофан.
Как она не старалась, но квартира упорно не превращалась в жилую, хотя и не была такой музейной, как раньше. Не хватало чего — то важного, как лица у человека. Как узнать человека, если лицо закрыто? Только Стрельникова она бы узнала из тысячи закрытых лиц.
Мебель не на своем месте! И что бы не думать о Стрельникове, Саша начала перестановку.
К часу ночи квартира приобрела прежний, десятилетиями устоявшийся вид.
В результате тщательной ревизии шкафов на диване в гостевой комнате появилась горка постельного белья. Осталось найти одеяло или, на худой конец, плед. Пришлось принести с кухни стул и начать обследовать антресоли. Саша на ощупь провела рукой по полке и наткнулась на бархатистый край книги.