Сергей Крапивин, сын потомственного военного, всегда хотел быть как отец. А, может ему только казалось, что хочет. Никого особо в семье это не волновало. Традиция — святое. В детстве, ему даже казалось, что родили его только с одной целью — продолжить традицию, а остальное уже как будет.
Подкачало здоровье. В кого он удался со слабым зрением — не известно. Бабки, и те до последних дней читали газеты без очков. Сергея лечили в Одессе, потом в Москве. Зрение восстановилось. На судьбе кадрового военного была поставленная жирная точка.
На следующий год Сергей благополучно поступил в мединститут, сдав все экзамены на твердые пятерки. На шестом курсе перевелся в Горьковскую военную академию, там же прошел ординатуру и расстался с Ленкой.
Если б не постоянный молчаливый укор отца, он бы думал, что состоялся в этой жизни. Он прошел Афганистан, Чечню и Африку. Дослужился б до полковника. Но после смерти отца он подал в отставку и переехал с женой в родительскую квартиру в Киев.
Потом наступил тот роковой год. Сначала умерла мать, а в след за ней ушла и Женька. Неоперабельный рак — такой вердикт вынесли врачи после обследования.
Жизнь окончилась. Он потихоньку начал пить.
В таком, не лучшем виде он встретил Елену. Она его, конечно, сразу и не узнала. Да как узнать спившееся помятое лицо.
И начался новый этап его пустой жизни. Конечно, работа в центре, это вам не госпиталь с постоянной нервотрепкой, экстренными операциями и дисциплиной. Он с улыбкой сравнивал себя со сторожем престарелых дам. В тишине ординаторской он коротал время за глотком коньяка и компьютерными играми. Елена была рядом. Он и в центр ехал только что бы быть рядом с ней. Больше там делать было нечего.
А сегодня утром хмель прошел, пелена с глаз упала, как упала подкошенная Вероника Ивановна. Он вдруг осознал, что происходит в центре.
Сергей Николаевич сделал глоток коньяка не чувствуя ни вкуса, ни аромата. А ведь он догадывался обо всем давно, только не было силы признаться даже себе. Сказать о своей догадке Елене он не мог. Сказать, значит уличить ее в преступлениях. Она не могла пойти на такое. Тогда кто? Он на все закрывал глаза, что бы не видеть ничего. Он все ей прощал, лишь бы не потерять ее окончательно. Он все надеялся, что в один день весь кошмар окончиться, пока дело не коснулось Вероники Ивановны.
Вот такой в старости была б его Женька. С такой же осанкой, с таким же спокойным взглядом. Каждый раз, заходя в палату к Веронике Ивановне, он представлял Женьку. И задерживался в этой палате он дольше всех, слушая в сотый раз ее воспоминания о жизни, муже и собаке. Он просил Елену отменить «лекарство» и она ему обещала. Выходит, он дал в который раз себя обмануть. Себя и Женьку.
Сергей Николаевич бегло прочитал написанное и медленно порвал письмо на мелкие кусочки. Он с утра сам зайдет в отделение милиции и все расскажет. Пока прочтут письмо, да еще примут за бред сумасшедшего и выбросят в мусорную корзину. И дело с концом.
Посоловевшими глазами Сергей Николаевич посмотрел в окно. Взгляд наткнулся на красный замызганный «Форд» с заляпанными грязью номерами, стоящий у самого подъезда. Вскоре он уснул не раздеваясь в гостиной. До самого утра снилась ему Женька и молодая новая докторша.
Глава 20
Саша лежала на диване. Мелкая дрожь не унималась. Чай, приготовленный Стрельниковым, не помогал согреться. Она тихонько скулила, уткнувшись в его грудь.
— Саша, не изводи себя. Ты ничем не могла ему помочь.
— Я ведь знала. Я видела это все. Если б я ему позвонила, предупредила…
Скул перешел в рыдание, дрожь усилилась.
— Ты ничего не могла сделать, слышишь? Ничего.
Мужчина в сером плаще подошел к машине и сразу увидел спущенные шины. Колеса срослись с землей. Он оглянулся, пытаясь найти того, кто сделал эту пакость, но вокруг никого не было. Даже бдительные соседки на этот раз не сплетничали у подъезда. Ничего подобного раньше не наблюдалось в их дворе. Он еще некоторое время потоптался возле машины, решая как лучше добраться до прокуратуры. На стоянку ставить машину, что ли? Надо поговорить с соседями, может еще кому попортили колеса.
Ехать на метро нет смысла, потом придется возвращаться. Получалось, что пешком дворами будет быстрее. Спешить ему все равно было некуда, но чего время зря терять. Он нырнул в арку. На пешеходном переходе было безлюдно. Он дождался зеленого света и шагнул с тротуара…