— Моем первом долге?
— Да, дорогая. Чем ближе ты подходишь к этому неудобному и своенравному сиденью, которое называется троном, тем больше ты должна отдавать себе отчет в том, что для нас, государей — важнее всего те обязательства, которые накладывают на нас наши могущественные родственники.
— И какой же у меня мой первый долг?
— Господь! Ему прежде нужно служить. Но так, как это делали в твоей новой семье на протяжении столетий Его почитания.
Твой будущий тесть попросил меня принять здесь, в нашем родовом замке, отца Яничева, личного исповедника государя.
Он находится здесь с позавчерашнего дня, и я ему сказала, что он первым после меня будет разговаривать с тобой. Кажется, он — человек большой доброты, о чем я больше сужу по его физиономии, чем по его словам, ибо он, этот славянин, говорит по-английски ничуть не лучше, чем я по-русски!
Королева улыбалась, глядя прямо в глаза молодой девушке. Она чувствовала, с каким стеснением та принимала эту весть, это было сразу заметно по ее неуверенным жестам, по ее внутреннему колебанию.
— Нужно уступить желанию твоих родственников по линии жениха, приступить к своему религиозному обучению, и оно, это обучение, начнется, не мешкая, с завтрашнего дня. К тому же я полагаюсь в этом на помощь твоего очаровательного Николая…Лучше его никто не приобщит тебя к православию…
Через открытые окна комнаты до них донеслась бравурная музыка военного оркестра.
Королева встала со своего места.
— Ну-ка, дай мне руку, Аликс, я хочу вместе с вами полюбоваться этим чарующим меня спектаклем. Я пригласила тысячу кадетов из морской академии в Гринвиче, чтобы они здесь перед нами выполнили под музыку гимнастические упражнения в честь твоего жениха. Я знаю, ему нравится армия, парад, строевые занятия. Я и приготовила ему несколько таких сюрпризов. Завтра он примет парад у шести рот королевских гвардейцев. У него будет очень насыщенная программа пребывания у меня. Думаю, что он будет просто счастлив вместе с нами проводить время.
Николай, конечно, был уже счастлив только от того, что каждое мгновение видел перед собой свою Аликс, но он не забывал и о той дружбе, которая завязалась у них в прошлом году с его двоюродным братом, Джорджем (будущим королем Георгом V), герцогом Йоркским, который в 1893 году женился на принцессе Марии Текской.
Николай с Джорджем были поразительно похожи друг на друга. Порой их путали даже члены семьи. Он, правда, был чуть меньше ростом, более щуплым, чем Николай, и у внука английской королевы было ужасно худое лицо. Но прически у них были абсолютно одинаковые. У каждого волосы разделял прямой пробор, а свою мужественность оба они подчеркивали маленькой бородкой на манер Ван Дейка.
В Олдентоне, в огромном британском военном лагере, все они — принц Эдуард с принцессой Уэльской, Николай, Аликс, все Йорки, и множество других кузенов и кузин наблюдали при свете факелов церемонию вечернего спуска флага и с удовольствием слушали выступления английского, шотландского и валийского хоров.
Николай был просто очарован воздаваемыми им повсюду почестями. Королева наградила его орденом Подвязки. В Букингемском дворце был устроен бал в честь жениха и невесты. Николай самозабвенно на нем отплясывал, и, чтобы польстить матери, написал ей:
— На этом балу не было ни одной женщины, которая могла бы с вами посоперничать!
Аликс встретилась с отцом Яничевым, но без особого восторга. Она все же заставила себя совладать со своими чувствами и пришла, почтительная и покорная, чтобы послушать, что скажет ей святой отец. Ни тот, ни другой не скрывали добродушного лукавства, когда старались уладить некоторые разногласия по принципиальным религиозным вопросам на чужих для них языках, на которых они выражались.
Тем временем молодая девушка делала определенные успехи. В утренние часы в тени вековых каштанов Виндзорского парка Николай встречался со своей терпеливой, горячо любимой ученицей. Она была такой прилежной, просто удивительно. Отец Яничев то и дело хвалил Николая за сделанный им выбор, где еще найти такую внимательную невесту; будущую супругу! Надо поискать! А как эта музыка похвал была приятна для ушей некогда такой молчаливой принцессы Гессенской! Как она разительно изменилась с той поры, когда вела скучное, однообразное существование!
Однажды утром, когда Николай направлялся в личный салон своей невесты, чтобы поздравить ее с наступлением нового дня, впереди него в комнату вошла миссис Орчард. В руках она несла деревянную шкатулку из розового дерева, отделанную золотыми полосками.
Заинтригованная этой вещицей в руках гувернантки, Аликс с нетерпением ожидала прихода ее дорогого жениха, чтобы он лично открыл эту шкатулку, на крышке которой золотыми буквами было выгравировано ее имя.
Николай уселся напротив нее, и они вместе стали разглядывать содержимое столь дорогого подарка.
— Дорогая, — стал объяснять Николай, — это драгоценности для Вас, они принесут Вам счастье. Эти драгоценности по случаю нашего обручения отныне, с сегодняшнего дня, принадлежат Вам. Насколько мне известно, ни у одной из цариц еше не было таких прекрасных украшений.
Вытаскивая их из ларца Аликс искренне восхищалась их красотой и изяществом, — какие дорогие украшения дарил ей Николай. Она растеряно смотрела на него, а зрачки ее бирюзовых глаз расширялись от удивления.
Все эти маленькие шедевры, сиявшие перед глазами молодых людей, создал придворный ювелир, француз, по имени Карл Фаберже, который жил в России.
Кольцо с розовым жемчугом, ожерелье из таких же камней, браслет в виде цепочки, украшенный большим изумрудом, брошка, усыпанная сапфирами и бриллиантами. С самого дна ларца Аликс извлекла самое великолепное, самое престижное украшение — длинное с перевязью колье из жемчугов, которое одно стоило двести пятьдесят тысяч рублей!
Весь английский двор умолял отца Яничева прийти, чтобы полюбоваться этим сокровищем, уникальным в мире собранием драгоценностей. Он подтвердил своей императорской ученице, что еще никогда в истории дома Романовых никому не преподносили таких дорогих украшений. А ювелир Фаберже, который снискал себе мировую известность после только этого одного заказа, тут же стал самым модным золотых дел мастером! Все княгини теперь хотели непременно посетить его лавку, этот настоящий храм золотых европейских украшений, который был расположен на Большой Морской, такой широкой и элегантной улице в Санкт-Петербурге, как и знаменитый Невский проспект!
Перед таким великолепным набором драгоценных сокровищ королева Виктория только молча, чуть улыбаясь, качала головой. Взяв Аликс за подбородок, она прошептала ей:
— Только не стоит тщеславиться, моя красавица!
Она, конечно, ни на секунду не сомневалась в характере Аликс, в е простоте, в ее глубокой любви к Николаю.
Аликс, конечно, была поражена, восхищена, таким нежным знаком внимания к ней, несравненной красотой этих драгоценных украшений, не виданных еще на Западе, но в этом подарке она не искала удовлетворения своей женской гордыни, как мог бы написать недобросовестный, злобный свидетель!
Для проявления ее большой любви к Николаю, достаточно было бы и скромного золотого колечка или простого букета цветов, если только при этом оба они оставались искренними.
Эти драгоценности вместе с ларцом еще несколько дней были выставлены на всеобщее обозрение, и на них скорее не с радостью, а с завистью поглядывали многочисленные принцессы и придворные дамы. Не обошлось» конечно, без злобных замечаний, язвительной критики даже со стороны членов английской королевской семьи, и в адрес Солнышка раздавались весьма недоброжелательные слова, — еще бы, эта девчонка вдруг стала владелицей самых дорогих, самых изысканных украшений во всей Европе!
* * *
Многие кузены и кузины, дяди и тети Аликс, оставшиеся в Германии, однако, не скрывали своего скептического отношения по поводу тех успехов, которые все предсказывали молодой немецкой принцессе в России. Среди них особой суровостью отличалась императрица Фредерика, эта, несомненно, одна из самых умных женщин Европы, и она совсем не разделяла в этом отношении мнения королевы Виктории. Она уверяла, что кому же, как не ей, лучше знать характер своей племянницы. Она обвиняла ее в узости мышления и в старомодных взглядах на политику!