Отца Шуры в чине полковника Генерального штаба отправили на фронт. После его отъезда мать ходила грустная и тревожная. Она ждала от отца телеграмм, а если телеграмм не было, искала газету «Новое время», в которой печатали самые последние новости. Но когда новости были плохие, бабушки и тётушки прятали от мамы газету, а мама плакала.
28 ноября 1877 года пала турецкая крепость Плевна. На всех окнах Петербурга в этот вечер горели свечи. Шуре позволили не ложиться в обычное время, чтобы она могла полюбоваться иллюминацией и народным ликованием. Но из окна большой столовой она не видела никакого народа, кроме кучки пьяных, которых полиция вела в участок.
После подписания Сан-Стефанского мира родители решили, что теперь семья может наконец поехать к отцу в Болгарию.
Михаил Алексеевич сначала был назначен губернатором Тырнова, а затем управляющим делами русского наместника Болгарии князя Дондукова-Корсакова.
В Болгарию отправились Александра Александровна с тремя дочерьми и Шурина гувернантка мисс Годжон. По дороге они остановились в Ялте и жили в красиво расположенном доме, окружённом розами и магнолиями, а с веранды можно было срывать спелый виноград. Этот дом принадлежал князю Дондукову-Корсакову.
Из Крыма в Болгарию отплыли на военном крейсере, капитаном которого был адмирал Макаров, прославившийся позднее во время русско-японской войны.
На крейсере кофе подавали в маленьких красивых чашечках. Эти чашечки Шуре очень понравились, и ей разрешили взять одну на память. Сервиз принадлежал раньше турецкому паше.
Из Варны предстоял путь в Софию. Переваливать через Балканские горы им пришлось на лошадях под эскортом солдат. Война официально была окончена, но бои между турками и болгарскими партизанами продолжались. Иногда приходилось останавливаться и ждать, когда прекратится пальба за горой. Пока шла перестрелка, мисс Годжон кормила сестёр бутербродами и вкусными, сладкими карамельками фабрики Ландрина.
В некоторых особо опасных участках пути приходилось идти пешком. В таких случаях сопровождавшие Домонтовичей солдаты сажали Шуру на плечи. Дорожные трудности вызывали у Шуры лишь удовольствие. Ей нравилось прижимать своё тельце к потным солдатским шеям, покачиваясь в такт их шагов. В такие минуты Шуре было так хорошо, что у неё захватывало дух.
Однажды Шуру перенёс через горную реку сам главнокомандующий русской армией генерал Тотлебен. Шуре совсем неинтересно было сидеть у него на плечах. От него скучно пахло мылом и духами, как от какой-нибудь мисс Годжон. Зато её очень смешила фамилия генерала. В такт раскачивающемуся настилу она шептала: TOT-LEBEN, TOT-LEBEN, TOT-LEBEN[3].
В Софии Домонтовичи жили в двухэтажном доме, окружённом запущенным садом с чудесными старыми деревьями и кустами роз. Из детской видны были белые стройные силуэты турецких минаретов на лиловатом фоне горы Витоша. В долинах ходили стада овец, которых пасли живописно одетые болгарские пастухи. А в переулочке около дома можно было увидеть прелестных маленьких осликов.
У родителей было мало времени следить за Шурой, и она наслаждалась свободой. Мама и мисс Годжон были заняты хозяйством. Чуть ли не каждый день в доме были гости. В разорённой войной стране продуктов не хватало. Мисс Годжон часто ворчала на трудности, но мама была полна бодрости и желания оставить в Болгарии память о русской культуре. Она собрала комитет болгарских женщин для организации первой в стране женской гимназии.
Комитет собирался в доме у Домонтовичей. Одетые во всё чёрное болгарки молча усаживались на стулья вдоль стен столовой. Шурина мать и болгарка-переводчица садились за большой стол в середине комнаты. На каждом заседании болгарки задавали одни и те же вопросы: какой будет школьный дом, какие учителя, кто будет платить учителям и прочее. Александра Александровна в который раз им всё терпеливо объясняла, а болгарка, сидевшая за столом, записывала на бумажке. Иногда ветер врывался в окно, и бумаги разлетались по всей комнате. Тогда Шура вскакивала со стула и с большим рвением бросалась собирать бумаги с пола. Ей казалось, что она тоже помогает важному делу.
Вечерами у Домонтовичей бывали совсем другие гости. Чаще всего друзья матери и сестёр, которые учили роли и готовили любительские спектакли с благотворительной целью — помочь сиротам и вдовам. Обе. Шурины сёстры считались главными артистками, особенно Женя с её красивым высоким сопрано.
Шурины сёстры позднее говорили, что годы, проведённые в Софии, были самыми счастливыми в их жизни. Театральные представления, пикники, танцы, поездки верхом в горы и много молодых офицеров, ухаживающих за ними. Шура с завистью смотрела на одетых в синие амазонки сестёр, ожидавших на крыльце дома, когда им подведут осёдланных лошадей. В сильных руках стройных офицеров девушки легко взлетали в дамские седла и, окружённые стаей кавалеров, галопом неслись в горы. Шура же продолжала стоять на ступеньках, чувствуя себя несчастной. Такие красивые офицеры и лошади! Такие нарядные амазонки! Почему только взрослые имеют право ездить в горы и веселиться?