Крючков знал — это море крови. Никто такого результата не хотел. Арестуй они таким образом ослушника, тот же Горбачёв обвинит исполнителей в кровопролитии и в лучшем случае посадит за решётку. Об этом Крючкову говорила интуиция. Но главное — погибли бы люди. Команда штурмовать отдана не была.
А в кабинете Главнокомандующего Военно-Воздушными Силами СССР генерала-полковника авиации Шапошникова в то же время происходил другой разговор на ту же тему. Полагая, что в борьбе за власть, в данной ситуации скорее всего, одержит Ельцин, Главком принял решение поддержать Президента России. Узнав, что и командующий Воздушно-десантными войсками не выполняет указаний Министра обороны, он тут же позвонил Грачёву:
— Очень хорошо, Павел Сергеевич. По-моему, мы мыслим в одинаковом ключе…
Оба генерала решили тянуть с выполнением приказов, ссылаясь на нелётную погоду.
— По моим данным штурма Белого дома не будет.
— А вдруг всё-таки такой приказ будет отдан. Учитывать надо все варианты.
Шапошников думал не долго и ответил:
— Пожалуй, нужно будет лично прибыть к автору приказа и потребовать его немедленно отменить… В крайнем случае, можно будет пару самолётов в воздух поднять для острастки. И сказать авторам приказа: слышите, мол, если приказ не будет отменён, и через пятнадцать минут я не окажусь на своём рабочем месте, то сюда, где мы находимся, прилетят самолёты и могут посыпаться бомбы. Как такой вариант?
— Принимается, — послышался из трубки радостный ответ.
Затем Шапошников позвонил командующему Военно-Воздушных Сил Московского военного округа генералу Антошкину:
— Перед вами ставится задача: привести военно-воздушные силы округа в полную боевую готовность. Срочно разработайте план полётов на малой высоте. Цель — демонстрация силы и психологическое воздействие. Если возникнет необходимость в боевом применении, последует специальный приказ…
Однако команды на штурм Белого дома не последовало. Не были подняты и самолёты в воздух. Бомбы на Москву не посыпались.
Но такой вариант без войны и трагедий устраивал далеко не всех. Журналисты носились по Москве в поисках сенсационных материалов. Кому-то нужны были интервью, кому-то кино репортажи. Но если рассказать словами можно всё, что хочешь, что есть и чего не было, то показать на экране стоящие без всякого движения танки, которые к тому же скоро совсем ушли, было бы не по киношному, не отвечало бы жанру борьбы с врагами.
Умный кинооператор, если чего не видит, то создаёт сам по задуманному сценарию. Кого-то попросили, кому-то подсказали и боевые машины пехоты, называемые попросту БМП, стали двигаться, правда, не к Белому дому, а от него, но для кино не это было важно. На экране зритель видит только машины, лязгающие гусеницами. Они ни на кого не нападают, зато беснующаяся молодёжь забрасывает машины бутылками с зажигательной смесью. На экране это выглядит эффектно.
Но вот на улице Чайковского, неподалеку от американского посольства, на БМП вскакивает молодой парень двадцати трёх лет. Это прошедший войну в Афганистане, житель деревни Рычково, Дмитрий Комарь. Подняв крышку люка, не справился с нею и уронил себе на голову, которую пытался просунуть в люк. Увидевший это москвич, сын контрадмирала в отставке, Владимир Усов, тридцати семи лет, бросился к БМП и попытался стащить парня с машины, которая не стояла на месте, а, сделав неожиданный разворот, зацепила гусеницами Усова. Эти двое и погибли на глазах у теле и кино камер. Кадры обороны Белого дома, хоть и далеко в стороне от него, были сняты. Сенсация получилась.
Третьим погибшим от неизвестно откуда взявшейся пули, попавшей прямо в висок, по несчастью оказался московский архитектор Илья Кричевский двадцати восьми лет, служивший в армии танкистом-наводчиком. Да и здесь для журналистов кто-то из вооружённых людей стрелял в воздух трассирующими, а, заодно и боевыми пулями. Нужно было создать впечатление атаки, которой на горе репортёров на самом деле не было. Но три смерти всё же появились.
Эти трое, оказавшиеся жертвами телешоу, на следующий же день были названы героями обороны Белого дома. Обманутые люди пришли их хоронить.