Александра

А. В. Мосолкин

От переводчика

Перевод выполнялся в основном по следующим изданиям: Lycophronis Alexandra / Ed. L. Mascialino. Lpz, 1964; Mooney G. W. The Alexandra of Lycophron: With English Translation and Explanatory Notes. L., 1921. Использовались также издания: Lycophronis Alexanrda / Recensuit E. Scheer. B., 1881; Lykophron. Alexandra: Griechisch und deutsch / Mit erklärenden Anmerkungen von C. von Holzinger. Hildesheim, 1973; Licofrone. Alessandra / A cura di M. Fusillo, A. Hurst e G. Paduano. Milano, 1991. Мы благодарны А. В. Мосолкину, любезно предоставившему в наше распоряжение большинство перечисленных изданий.

Несколько слов о принципах комментирования. Строго говоря, полноценный комментарий к такому сложному и информативному источнику, как «Александра», должен бы в несколько десятков раз превышать по объему сам текст. Разумеется, мы не могли себе такого позволить, публикуя перевод памятника в данном формате. В частности, пришлось совершенно отказаться от филологического комментария и ограничиться самыми минимальными примечаниями содержательного характера (но даже и они оказались сопоставимыми по размеру с текстом, если не превосходящими).

Цель предлагаемых примечаний достаточно скромна, но, как представляется, не излишня: облегчить восприятие Ликофрона образованному читателю, знакомому с античной историей и мифологией. Соответственно, мы ничего не говорим о том, кто такие, допустим, Зевс, Геракл или Приам, предполагая это и без того прекрасно известным, а сосредоточиваемся на разъяснении редких, маргинальных мифологических сюжетов, образов и аллюзий, которые без комментариев могут остаться непонятыми.

Перевод и комментарий выполнены при поддержке РГНФ в рамках исследовательского проекта 08-01-00080а.

И. Е. Суриков

Александра

Всё расскажу неложно, что ты хочешь знать,
С начала. Ну, а если речь затянется, —
Прости, владыка[1]: дева тут не тихая,
Как прежде, пролила из уст пророчества, —
Нет, вопль издав огромный и всесмешанный,
Вкусивши лавр, слова вещала Фебовы:
Казалось, это голос Сфинкса мрачного.
Что у меня и на́ сердце, и в памяти,
Услышь, о царь, и, крепким перебрав умом,
10 Пройди, развертывая песни, полные
Загадок темных; пусть стезя понятная
Тебя во тьме ведет прямой дорогою.
А я, порвав нить ленты заграждающей,
Вступаю на пути речей двусмысленных —
Бегун крылатый, — от столба отправившись.
Перелетала холм крутого Фегия[2]
Проворно Эос на крылах Пегасовых[3],
Титона ж — это брат единокровный твой[4] —
Она на ложах Керны[5] ждать оставила.
20 Отчалив в тишине от камня по́лого,
Пловцы стремились от земли[6]. Фетиду же,
Губительницу девы[7], били веслами
Красивые на вид и многоногие,
В цвет аиста, юницы фалакрейские[8],
Являя, словно перья, над Калиднами[9]
Изгиб кормы и паруса простертые
В пылающем дыханье ветра с севера.
И тут, уста открывши вдохновенные
На Ате, на холме, коровой избранном[10],
30 Так Александра начинала речь свою:
Увы, увы, несчастная кормилица[11],
Ты, факелами встарь уже сожженная[12],
Что нес тот лев, зачатый за три вечера[13],
Хоть злой Тритонов пес и разжевал его.
Тот вырвал у него живьем нутро, но был
Так опален на очагах безогненных,
Что волосы от пара пали на землю[14], —
Детоубийца[15], пагуба земли моей,
Вторую мать, бессмертную, ударивший
40 Стрелою тяжкой[16]; посреди ристалища
Отца в борьбе сдержавший напряженьем рук
У Кронова холма[17], где землеродного
Курган Исхена страхом для коней стоит[18];
Сразивший псицу дикую — Авсонии
Укромные заливы стерегла она,
Ловя добычу над своей пещерою,
Не псицу — львицу, что быков похитила
(Но, тело сжегши, воскресил отец ее,
И пред подземной Лептинидой чужд ей страх) [19].
50 Он одолел Аида[20]; самого ж его
Убил мертвец — обманом, без оружия[21].
А ныне вновь тебя, многострадальная,
Сожгут, я знаю, руки Эакидовы[22]