Андрей улыбнулся: – «Правда же он напоминает меня? Такой же неловкий и нескладный. Я хочу, чтобы ты помнила меня, Саша… Ты будешь вспоминать обо мне?» Она смутилась и в ответ лишь быстро заморгала. А он засмеялся и ответил сам: – «Я знаю, что ты будешь меня вспоминать. Ведь ты чувствуешь то же, что и я».
После спектакля продолжился бал. Андрей не позволил кому-нибудь увести Александру. И говорил, говорил, смущая и вызывая на откровенность. Время от времени приглашая на танец. Наташа была в это раз очень популярна, и ей было некогда следить за сестрой. А родители были уверенны в благоразумие дочерей. Так что Саша осталась наедине со своим всепоглощающим чувством. И упрямым поклонником.
К полуночи публика стала потихоньку рассеиваться. И наконец Сатурмины засобирались тоже. Актёры, музыканты, отыграв, покинули сцену. И зал опустел. Степан, – сторож, устало бурчал: – «Идите, идите. Я всё закрою. Полно Вам, пора отдохнуть. Утро вечера мудренее». Отец пригласил Черкасовых на ночлег. Тревожась: – «Как это они будут добираться в темноте в такую даль».
4
Настя не спала. Заслышав шум, вышла навстречу: – « Как же вы долго? Я думала время никогда не кончится. Ужинать будите?» Антонина Павловна виновата прошептала: – «Душечка, не сердись. Мы гостей привели. Накроешь еще на три персоны. Я сейчас подойду помочь, только расположу графа и молодых господ». И скинув верхнюю одежду, пригласила всех в зал.
Настёна, долго не задержалась и вскоре позвала ужинать. Саша чуть не плакала. То что она сейчас чувствовала было для неё ново. И почему-то казалось, что для других выглядело заметно и странно.
Наташа заволновалась, заметя слёзы в глазах сестры. И испуганно простонала: – «Саша, что случилось? Ты заболела? Тебя кто-нибудь обидел? Прости, прости меня. Я так увлеклась весельем, что бросила тебя одну. Свет мой, не мучай. Скажи хоть слово».
Саша обречённо взглянула на сестру: – «Не пугайся, Солнышко. Меня никто не обижал. Только кое-что произошло… И оно меня пугает… И отец… Ну к чему он пригласил Черкасовых на ночлег? Это так некстати…»
– «Душечка, это из-за Андрея?»: округлила глаза от удивления Таша: – «Так это же так прекрасно… Сашенька, любовь она так прекрасна… Её не надо бояться. Даже если она мимолётна, это такой порыв души. Это случается с каждым. И это так романтично… И молодой граф, он хорош. Брось плакать, радуйся… Это же приключение, новые впечатления… Не смей трусить, ты же у меня смелая. Я в тебя верю». Таша затрясла поникшую сестру за плечи. Саша улыбнулась: – «Всё, всё, Наташа. Я всё поняла. Пойдём ужинать».
В столовой слышались оживлённые голоса. Девочки вошли и сели на оставшиеся места.
Настёна подала горячее. Саша старалась вести себя, как обычно чтобы не вызвать подозрения у родителей. И в данный момент сосредоточенно остужала суп. Лев Прохорович, оказался весёлым, остроумным балагуром и теперь, пользовался всеобщим вниманием, придаваясь накопившимся впечатлениям. Павел действительно очень походил на отца, и красноречие это было его фишкой. Теперь же он поддакивал отцу и не преминул вставить кое-что своё. Выглядело это так гармонично и забавно. Саша расслабилась и в какой-то момент даже забыла о своих проблемах. Всё стало на свои места… И она с удовольствием прислушивалась к высказываниям, вошедшего в раж соседа. Родители были в хорошем настроении и с удовольствием смеялись. Отец, поддерживая беседу, так же рассказал пару эмоциональных историй. И девочки смеялись от души.
Андрей сидел молча. Говорить не хотелось. Радовало лишь то, что напротив сидела та, что вдруг так внезапно и без поворотно стала смыслом жизни. Её ямочки на щеках, звонкий сдержанный смех. Восхищала даже её манера держать ложку, и то с какой любовью она поглядывала на родителей.
Дядя вдруг заметил перемены в племяннике и так просто и невинно сообщил окружающим: – «Вы простите сегодня Андрея за молчания. На самом деле он не страдает косноязычием. Но этот день стал ему испытанием. Видимо стрелы амура достигли и его сердца». И он добродушно хихикнул.
Спать не хотелось. Таша нежилась в постели, делясь переполнявшими её чувствами. Саша включила настольную лампу и взяла в руки книгу, это был учебник грамматики итальянского языка. Это должно было отвлечь от роящихся в её голове нелепых желаний.