Генрих понял без слов, что творилось в прекрасной головке. Обнял и прижал к груди, настойчиво осыпая поцелуями. – «У тебя всё будет хорошо. Ты достойна этого. Никакие трудности не смогут отнять у тебя желания счастья. И оно у тебя непременно будет. Ничто не смогло бы изменить твоего брата так, чтобы ты его перестала любить… Успокойся, вздохни глубоко, закрой глаза и наслаждайся жизнью».
Экипаж подъехал к мраморным ступеням замка и остановился. Поспешно выскочил слуга, подхватывая доставаемый багаж. И тут же, внося в приоткрывшуюся дверь. Дождавшись распоряжений, молча исполнил, и остальное отнёс в приготовленную комнату. Софья Прохоровна сияла счастьем, радуясь приезду дочери и зятя. Суетилась, лепетала, выплескивая на них материнские чувства. Давала распоряжения прислуге. Вобщем взорвалась избытком энергии.
Ульрих Гербертовичь улыбался и терпеливо ожидал спада активности жены. В промежутках затишья, перебрасываясь с прибывшими немногословными фразами: – «Как доехали? Аннет не сильно укачало? Пусть посидит понежиться в объятьях баронессы. А мы мужчины пройдём в мой кабинет». И подхватив растерявшихся, Генриха и Павла под руки, потянул многозначительно за собой.
4
Софья Прохоровна примостилась рядышком с дочерью на тахте и неспешно делилась новостями: – «Уже прошло три дня, как возвратился Андре. Из комнаты выходит лишь по крайней необходимости. Молчит и весь напряжен. Сатурмина его околдовала. Но крошка Натали чудесна. Её по вечерам выносят купать, и тут уж мне перепадает понянчить. Просто дух захватывает, как она мила. Мне кажется, что вы то, были сразу, покрупней». Она доверчиво заглянула в глаза дочери и рассмеялась.
– «Но мамочка слаба, и под присмотром эскулапа. Андре не сводит глаз с неё. Попросту сидит в кресле и ловит каждое движение. Профессор говорит, что больная подаёт надежды. Что кризис миновал и вскоре она придёт в себя. Быть может он тогда наконец обратит на нас внимание»: она вздохнула и отвела взгляд.
Аннет улыбнулась: – «Да вы ревнуете мама? Вы радуйтесь. Ваш сын влюбился и обрёл семью. Сатурмины знатнейший и достойный род. Илларион Михайлович известный просветитель. Я виделась с его братом Иваном Михайловичем и со всем семейством здесь в Швейцарии, – милейший человек.
Им надо сообщить, что Сашенька у нас. Наверно места не находят как и мы, когда не получали вестей из России. Вы успокойтесь всё у нас прекрасно, он с нами, он живой, и не болеет. А за неё, молиться будем, раз так привязан наш Андре душой и сердцем. Притом у нас теперь младенец. Когда она родилась? Наша несравненная малышка. Я отдохну и поднимусь к ним навестить. Сгораю вся от нетерпения“. Баронесса виновато вздохнула: – „Ты как всегда права и великодушна. Я так тебя люблю. Наташа родилась, – двадцать девятого декабря, под новый год? С тех пор была в опаснейшем пути, как поняла я со слов Павла.
Андрей молчит. Но вот уж три дня как дома. И с ней всё хорошо. Вы позвоните действительно родным. Наверно им тяжко. Похоронили всех. Ведь там неразбериха и разбой».
Тут позвали к обеду. И все степенно проследовали в столовую. Не было только младшего Берга. С аппетитом налегли на еду. Наверно сказывалось волнение. Заморив червячка, профессор подобрел и поделился процессом лечения. Присутствующие молча слушали замысловатые объяснения. Но он вдруг извинился и попросту сказал: – « Ей стало значительно лучше. А спит, – это от лекарств. Ещё пару дней успокоительное проколем, и прекратим. А там антибиотики и кардиостимуляторы. Я думаю, кризис отступил». Он довольно откинулся на спинку стула: – «Да, наука снова показала свой норов. И хорошо, что Барон позвал не только меня. Теперь моя метода приобретёт повсеместную известность. И может быть спасёт не одну жизнь».
Он спохватился, поблагодарил за пищу. И поспешил наверх. Аннет просияла в заключенье: – «Ну вот, у нас совсем всё хорошо». И звонко рассмеялась. – «Ему б ещё налить вина и Александра мигом бы поднялась к столу». Все, недоумевая, перевели на неё взгляд. Но, осознав весь казус, обмякли.
Покинув пределы столовой, Аннет уже знала направления своей деятельности. Она решительно направилась навстречу к брату. Спокойно поднялась и подошла к знакомой двери. Это была дверь в её комнату. Слегка постучав, вошла.
Андре сидел в кресле и на стук отреагировал крайне не заинтересованно. Но, увидев сестру, соскочил и ринулся навстречу. Подхватил и закружил, выплескивая восторг. Затем не поставил, а вынес в коридор и только там отпустил: – «Аннет, Аннет ты здесь. Когда? Я так рад тебе. Скучал безмерно. Ты так же хороша и полна энергии. Моя неповторимая сестричка. Наверно мама постаралась. Но было лучше потерпеть».