– «Не дуйся милый. Я это к слову. Ну, или это просто, сказано себе в предупреждение. Пока ещё кормлю Наташу, то можно так питаться. Но уж потом, я этого боюсь»: она лукаво покосилась на него.
– «Да ты подружка вся из убеждений. Поесть и то тебе нельзя без заморочек. Забудь, и ешь. Тебе скорей набраться надо сил. А то возьму под свой контроль. И буду скармливать до последней крошки, потом поговоришь…»: они рассмеялись. Наталья всхлипнула и разревелась. Андрей ушёл, возится с крохой.
Александра приступила к еде. Ощущая наслажденья с каждой ложечкой. И растягивая удовольствие. Закончила как раз, когда вернулась сиделка. И положив салфетку, поблагодарила: – «Спасибо милая, все очень было вкусно. И передай, спасибо, там на кухне. Отменный повар. Мне так не приготовить». Служанка вытаращила глаза. Подхватила разнос и спешно удалилась, не сказав ни слова.
Андрей подал ребёнка. – «Не стоит смущать бедняжку, ей невдомёк, что господа могут готовить. Ещё сойдёт с ума. Тем более, она наслышана о твоих несметных богатствах. … Не познанная русская душа. Ты ей ещё скажи, что пол мыла, окна, ‒…стирала. И бедную женщину придётся вести к врачу с нервным срывом»: он осторожно примостился рядом. – « Как Таша выросла? И ей бы всё гулять. Смотри, как она тебя внимательно рассматривает. Как будто о чём-то размышляет»: ловко перевел он разговор: – «Наверно можно снять карантин и позволить прогулки на свежем воздухе. Тем более, что холода прошли. И солнышко всё чаще пригревает, как ты думаешь, милая?»: он наклонился и шептал на ушко, чтоб не отвлекать девочку.
Но Наталья разглядывала не только Сашу, она время от времени поглядывала в его сторону и улыбалась с полным ртом.
– «Хохотушка. Саша, она такая хохотушка. Рассматривает нас и смеётся»: ворковал атаман.
– «Она от счастья. Ведь у неё, есть любящие папа и мама. Ей сытно, тепло и не гремят вблизи раскаты канонады»: вздохнула мамочка: – «Спасибо тебе Андрей. Ты такой замечательный отец… За то, что ты сделал для нас… Я так счастлива, что держу её на руках».
– «Душечка, ты что это, серьёзно? Саша, не надо так шутить. Я же извинился. Сколько можно меня за то корить?»: барон умолк.
– «Но я серьёзно. Я ради неё цеплялась за эту жизнь»: сорвалась графиня: – «Весь мир утратил смысл, когда один за другим ушли родные. И Родине не нужны чудаки графья. Забылись все былые заслуги. Деньги стали бумагой. А это чудо, давало силы жить. И ради неё, я буду строить жизнь. И хватит ворошить былое. Я же согласилась стать твоей женой. Или ты думаешь, что это ради выгоды, какой? Полно вам барон».
Он усмехнулся: – «Прости родная. Я так привык себя корить за твои беды, что мне кажется, что ты меня никогда уж не простишь. Прости, я больше так не буду»: он сложил ладони и словно маленький, невинно заглянул в её глаза.
– «Барон вы как мальчишка. Кривляетесь, изволите шутить, рыдаете в манжетку, что с вами?»: наигранно надменно выговаривала Сатурмина.
– «Я в вас влюблён. Не уж то незаметно? Графиня, сжальтесь»: продолжил он играть… Увлекшись, наклонился, поцеловал неотразимые губки.
– «Мне себя не удержать. Меня к вам тянет, каждую минуту. Мне хочется, вас жарко целовать, ласкать тело. И прикасаться к обнаженным откровениям. И днём я поторапливаю ночь. А ночью ночи мало. И сердце вас любить не перестало, хотя знакомы мы не первую неделю. Не уж то в сём любви моей не разглядели?»: он театрально загрустил.
Наталья задремала. И Саша, оборвав игру барона, вручила дочь ему. Андрей осторожно отнёс и положил в кроватку. Вернулся и вновь. Продолжил… А женщина была не против. Она от ласк пылала. Прикрыла томно, веером ресниц глаза и прикусила губку. Вся напряглась и тихо застонала. Андрей сам вспыхнул и сорвался в пропасть, лаская её грудь рукой и поцелуями обжигая шею.
– «Мы милая немного обнаглели…»: шептал он, спешно раздеваясь: – «Ведь может кто-нибудь войти».
А вечером закончив все дела. Саша, упрямо вышагивала по комнате, опираясь на руку фон Берга.
– «Ну что я говорил. Хоть завтра под венец»: немножечко ворчал он: – «Ты пожалей себя».
– «А мне не трудно. Правда. Я так лежать устала. Что готова, бежать с тобой, гулять по замку. Профессор заглянул, идя ко сну: – «Так, так. Я это и предвидел. Она шагает долго уже так?»: он обратился к Андрею: – «И вы естественно ей во всём потворствуете? Ну, вот мужчины».