Впечатление Керенского от встречи:
«Поговорив с царем, спокойствие, даже дружелюбие которого меня удивило, — словно он сбросил свою власть, как мундир, — я обратился к царице. Александра Федоровна была чопорна и надменна. Слишком уж сдержанно, словно по принуждению, подала она мне руку. Это было типичное различие в характере и темпераменте между супругами. Я сразу же почувствовал, что Александра Федоровна, умная и красивая женщина, которая сейчас была надломлена и разъярена, обладала сильной волей. Через несколько мгновений мне стало ясно, какая трагедия разыгрывалась на протяжении многих лет за стенами дворца (…) Похоже, она болезненно воспринимала потерю власти и никак не могла смириться со своим статусом (…) Во время короткой беседы мы говорили по-русски. Она говорила запинаясь и с сильным акцентом. Внезапно она покраснела и разразилась тирадой:
«Я не понимаю, почему люди с такой злобой обо мне говорят. Я всегда любила Россию, с первого дня, когда сюда приехала, всегда чувствовала симпатию к ней. Почему люди верят, что я стою на стороне немцев и других их врагов? Во мне ничего немецкого. Я воспитывалась как англичанка, и английский мой родной язык…» Она так сильно разволновалась, что невозможно было продолжать беседу».
В суждениях Керенского сказывается его идеологическая установка; и все же именно он — пока что — защищает царскую семью от самого худшего. В Петроградском совете уже выдвигается требование интернировать ее в Петропавловскую крепость; между тем Керенский выступает за то, чтобы вначале назначить расследование преступлений царя, царицы и министров и при необходимости предать суду. Документы царя просматриваются и частично изымаются. Лили Ден и Анну Вырубову увозят. Тут-то Александра теряет самообладание: после безрезультатных протестов она, преодолев гордость, просит коменданта допустить к ней подругу Анну. Напрасно. Вырубову, равно как и царских министров, интернируют и в последующий месяц подвергают длительным допросам.
Волнения в Петрограде не улеглись; революционное движение обособилось и ввергло всю страну в анархию. Так как старые силы по поддержанию порядка распущены, повсюду царит первозданный хаос. Иной раз настроения толпы задевают Александру за живое: однажды вечером приходят озлобленные солдаты и отправляются к могиле Распутина. Встревоженная Александра извещает через коменданта дворца Керенского. Тот посылает броневик, чтобы пресечь выходку. Но броневик приезжает слишком поздно: рассвирепевшие молодцы уже успели вырыть гроб и куда-то увозят его на открытом грузовике. Крышка слетела, и судьба испытывает Александру ужасным зрелищем — обезображенным трупом; икона, помеченная на тыльной стороне ее инициалами, выпадает из машины, на дикой скорости уносящейся прочь. В Петрограде гроб сгружают поблизости от бывшей квартиры Распутина, обливают бензином и сжигают…
На следующий день Александра пересказывает своей горничной кошмар, который преследовал ее ночью под впечатлением пережитого: в комнате появляется Распутин, тело которого сплошь усеяно ранами. Направив на Александру пристальный взгляд, он кричит: «Вы все закончите на костре!» Она пытается подойти к нему, но комнату вокруг нее внезапно охватывает пламя, отрезающее ей путь. С криком она просыпается в холодном поту.
Между тем допросы министров и чиновников (тех, которых не убили, и которые не бежали на юг) бывшего царского правительства, проведенные следственной комиссией Временного правительства в тюрьмах, разоблачают роль Распутина и махинации его клики в таком объеме, который заставляет казаться ничтожными слухи и предъявляемые ему при жизни обвинения. Коррупция, шантаж, мошенничество, продажа информации врагу (Германии), спекуляции, изнасилования — все это составляющие его деятельности, которую развивал сибиряк и наживавшиеся на нем лица.
Из протоколов допросов, занимающих несколько сотен страниц, например, следует, что от Штюрмера, чью сказочно молниеносную карьеру к министру внутренних дел, премьер-министру и министру иностранных дел никто не мог объяснить, Распутин получал ежемесячно десять тысяч рублей за поддержку его высокого положения и что через доверенное лицо, банкира Мануса, информация Распутина переправлялась в Германию, оттуда взамен приходили денежные переводы. Становится известно и о шантаже гомосексуалистов, и о многом другом.