Еще в тот же вечер король велит своему секретарю написать Бальфуру:
«Я должен Вас просить доложить премьер-министру, что согласно сообщениям в прессе переезд бывшего императора и бывшей императрицы в нашу страну (…), несомненно, скомпрометировал бы короля и королеву (…) Бьюкенена необходимо инструктировать, что [русский министр иностранных дел] Милюков, ввиду раздающихся здесь голосов против, должен нам позволить отозвать наше первоначальное согласие…»
Телеграмма от 13 апреля 1917 г. Бьюкенену в Петроград заканчивает обсуждение раз и навсегда. В своем ответе на нее Бьюкенен соглашается с мнением своего начальства не проводить эту акцию как инициативу британского правительства, позитивно относящегося к эмиграции царской семьи в Англию, без согласия короля, так как иначе это могло бы омрачить отношения с новыми властями России (где в правительстве уже доминируют Советы)…
В написанных позднее мемуарах английский дипломат не упоминает об этом деле, чтобы не скомпрометировать свое правительство ввиду той участи, которую уготовили царской семье именно те власти, с которыми британское правительство не хотело испортить отношения. Все же дочь Бьюкенена, Мериел, находившаяся в то время в Петрограде и знавшая о переписке между Англией и Россией, рассказала о нем впоследствии, и содержание сохранившейся корреспонденции документально подтверждает ее свидетельства.
Через своего посла в Париже британское правительство еще попытается поднять вопрос о приеме царской семьи союзной России Францией.
«Король в особенности опасается последствий приглашения жены царя, так как возлагает на нее главную ответственность за современные волнения в России», — объясняет друг Георга барон Хардинг министру иностранных дел, который теперь дает инструкции своему послу во Франции о соответствующем демарше. Однако реакция британского посла в Париже лорда Бертье, перед тем как начать прорабатывать вопрос о приемке царской семьи с французским правительством или вместо этого, убийственная. Не пошевелив и пальцем, Бертье отписывает в Лондон:
«Я не думаю, что бывшего императора и его семью рады были бы видеть во Франции. Императрица — не только бош[99] по рождению, но и в мыслях. Она сделала все возможное, чтобы достичь понимания с Германией. Ее считают преступницей или преступно душевнобольной, а бывшего императора преступником за его слабость и подчинение диктату императрицы…»
Больше попыток найти место ссылки для царской семьи не предпринимается. Ее судьба предоставлена новым властям. За то время, что шла переписка, во Временном правительстве возобладало радикальное крыло, представители которого и не думают «выпускать из рук» царскую семью. Таким образом, момент для их спасения окончательно упущен.
Пока идут переговоры по дипломатическим каналам, ни о чем не подозревающая царская семья готовится для выезда в Англию. «Упаковывалась в Англию», — записывает Александра, а Николай замечает в своем дневнике: «Привел в порядок все, что хочу взять с собой в Англию…»
99
Презрительная кличка немцев, вошедшая в употребление во время германо-французской войны.