Результат обоюдных усилий против этого союза: когда летом 1890 г., в сопровождении и под надзором отца, брата Эрнста Людвига и сестры Виктории Аликc приезжает в имение Сергея и Эллы, в подмосковное Ильинское, ее не пускают в Петербург, — а Николая к Аликc в Ильинское.
«Я надеюсь, — возлагала королева еще до отъезда ответственность на Викторию, — было правильно сказать дяде Берти [отцу Эдди, Альберту Эдуарду], что я знаю, что о замужестве ее в Россию не может быть и речи, и что Ты привезешь ее назад в сохранности и свободной. Дядя Берти говорит, что знал: Элла пустила бы в ход все средства, лишь бы выдать ее замуж за какого-нибудь великого князя!»
«Боже мой, — жалуется Николай 20 августа этого года в своем дневнике, — как бы мне хотелось сейчас поехать в Ильинское, сейчас, потому что там Виктория и Аликc; если теперь я не смогу их увидеть, вероятно, придется ждать целый год, а это так тяжело!»
Царь Александр тем временем отправляет замечтавшегося Николая в длительное кругосветное путешествие. Оно должно расширить его горизонты, познакомить с будущими политическими друзьями и недругами — и, главное, заставить его позабыть одно имя: Аликc.
Хотя у Николая как раз интрижка с балериной Матильдой Кшесинской, отцу ясно, что сердце сына принадлежит Аликc.
И чем больше расстояние между влюбленными, тем больше радость при получении весточки. Радостно начинает Николай запись в дневнике от 7 сентября: «Утром меня обрадовало письмо от милой тети [Эллы]. В нем она сообщает об Аликc и своей жизни в Ильинском…»
Прав был принц Уэльский, подозревая Эллу в благоприятствовании связи между Аликc и Николаем. Да и королева вскоре убеждается в обоснованности этого опасения: не только из сообщения матери Николая сестре в Англию — но и на фактах.
В последний раз отчаявшаяся королева Виктория апеллирует к беспомощной (и непричастной) сестре Аликc, Виктории:
«…относительно Алики и Николая] Ты меня заверяла, что в этом году нечего опасаться, но теперь я доподлинно знаю, что вопреки возражениям всех Вас — Папы, Эрни и Твоим — и, более того, против желания его родителей, которые не хотят, чтобы он женился на А., так как они, как и все, считают, что брак между Твоей младшей сестрой и сыном ц[аря] никогда не отвечал бы требованиям и не привел бы к счастью — стало быть, невзирая на все это, за спиной Вас всех Элла и С[ергей] пытаются делать все возможное, чтобы он осуществился, побуждая и даже принуждая юношу сделать это!
Папа должен действовать решительно, и не надо больше визитов в Россию. Он, Ты и Эрни должны настоять на том, чтобы положить всему этому делу конец.
Положение в России настолько скверное, настолько запущенное, что в любое время могут случиться ужасные вещи…
Я обо всем написала Папа, он должен оставаться сильным и твердым, так как очень сильно боялась, что он не таков.
Это также здесь и в Германии (где Россию не любят) имело бы дурные последствия и могло бы вызвать отдаление наших семей. В этом году [1890] Эрни и Алики уже здесь не были (…)
У нас здесь до сих пор лютая стужа (…)
Преданная Тебе, как всегда, бабушка V. R. I.»
Аликc ведет себя послушно и решает держаться от Николая на расстоянии. Однако ее мучат угрызения совести из-за того, что, отвергнув Эдди, она пошла против воли своей бабушки, которую уважала с детства и желания которой покорно удовлетворяла. Но если тому, кто ей близок, она должна отказать, то разве еще обязана выходить замуж за того, кого не любит?
Она не может знать, как мало причин для беспокойства и как легко Эдди утешится. Сначала отверженного жениха пытаются женить на одной из прусских принцесс, что не удается не только из-за отсутствия обоюдных симпатий, но и ввиду сопротивления его матери, которая, будучи урожденной датчанкой, не желает слышать о свадьбе сына с представительницей династии Гогенцоллернов: еще не забылась война между Данией и Пруссией.
Следующей, кому Эдди отдал свое сердце, была принцесса Елена Орлеанская, которую и царь Александр хотел бы видеть рядом с Николаем. Несмотря на ее католицизм, родители Эдди не видели никаких препятствий. Даже королева Виктория, которая узнала об этом только после того, как пара уже неофициально обручилась, ничего не возразила против этой связи, хотя имела обыкновение презрительно воротить нос от «фривольной Франции». Однако на этот раз вето наложил отец невесты: ни он, ни высшее духовенство не захотели позволить ей покинуть лоно католической церкви.