«От всего сердца выражаю Тебе свою благодарность за Твое любезное письмо, которое меня глубоко тронуло: я счастлива, что Ты так полюбила моего дорогого Ники — это истинная радость моему сердцу.
Минни»[59].
Когда Аликc приезжает в Виндзор, то обнаруживает там уже письмо, которое Николай написал ей сразу же после ее отъезда из Кобурга:
«Печальная среда 20 апреля/2 мая. 1894 г.
Дворец Эдинбург, Кобург.
Моя прелестная возлюбленная, милая Аликc!
Какое ужасное прощание, у всех на виду! Сколько народу, и все смотрели на нас со всех сторон. Мне никогда не забыть грустное и вместе с тем смеющееся выражение на Твоем ангельском личике в окне, когда поезд тронулся! (…)
Все эти дни меня переполняли радость и счастье оттого, что я был рядом с любимой, я не в силах передать Тебе и сотой доли того, что хотел бы сказать. Когда я очень глубоко чувствую, то не могу подобрать слов; это глупо и тягостно, но ничего не поделаешь. Я надеюсь, что эта робость, или что бы это ни было, пройдет, и в следующий раз, когда мы увидимся, мы узнаем больше друг о друге. С каким нетерпением я ожидаю того момента, когда смогу коснуться устами Твоего прелестного, нежного лица! Аликc, любовь моя, Ты не знаешь, как сильно Ты меня изменила, когда протянула мне свою гордую руку и возвысила меня до себя — в знак чистой любви и доверия! Нет, я не верю, что это пустые слова, они вызваны совершенно искренними чувствами, почитанием, верой и любовью, которыми ты меня наполнила. Я должен повторить те же слова, которые уже говорил Тебе, моя дорогая маленькая девочка, в день нашей помолвки, — что вся моя жизнь всегда принадлежала Тебе и что я никогда не смогу достаточно отблагодарить Тебя, моя любимая, за все, что Ты для меня сделала, делаешь и еще сделаешь! Да поможет Тебе Бог и хранит Тебя на тяжелом пути, лежащем пред Тобой! Мои молитвы, мои благословения и мои мысли всегда с Тобой, моя милая малышка!
(…) Я надеюсь, что Твое путешествие было приятным и мой прелестный совенок не испытал больших неудобств и не слишком утомился. Передай мой сердечный привет бабушке. А теперь прощай, мое сокровище, Аликc. Да благословит Тебя еще раз Господь, любовь моя!
Навеки Твой любящий и
благодарный Ники».
Письма, курсировавшие в начале лета 1894 г. между Англией и Россией, полны веселых шалостей. Аликc узнает от своего жениха о его времяпрепровождении. Николай сообщает ей, как счастлив на военной службе и как полковые товарищи по возвращении женихом приветствовали его криками «Ура!», выстроившись длинными шпалерами. Как они постоянно заставляют его рассказывать о невесте и как его это смущает. Все военное, верные, бравые солдаты для него — после Аликc — важнейшее в жизни:
«Если бы Ты увидела, какие это твердые и цельные личности, как весело с ними общаться, Ты бы меня поняла…»
Обмен письмами одновременно отражает различие темпераментов обрученной пары. Николай даже в счастье не теряет чувства юмора, всегда готов пошутить, порой даже на немецком языке (корреспонденция, впрочем, ведется на предпочтительном для Аликc английском языке). Ему доставляет удовольствие подтрунивать над своей возлюбленной — так, он называет ее «совушкой» за привычку давать умные советы — и подшучивать над самим собой. Получив дружественное, но почти нечитаемое письмо от королевской бабушки Аликc, он вздыхает:
«Теперь я должен ей, наконец, ответить — и я откладываю это уже несколько дней. Пришлось достаточно потрудиться, чтобы расшифровать ее почерк и понять значение некоторых выражений, но еще труднее будет взять соответствующий серьезный тон в ответе, но я очень постараюсь…»
На стихийную, задорную нежность Николая серьезное естество Аликc отвечает большими, восторженными чувствами. Она пытается апеллировать не только к его сердцу, но и к уму. Помимо цветов ее строки сопровождают книги, в том числе и Библия. Аликc также не упускает случая предостеречь своего будущего супруга от чрезмерного употребления алкоголя и курения на дружеских вечеринках, о которых он с таким восторгом рассказывает. Николай и это сводит к шутке: «…ты можешь быть совершенно спокойна, я не слишком много пил и даже уже меньше курю — и воздержание мне в удовольствие, когда я думаю о том, что оно соответствует Твоему желанию…»