Младшая сестра Николая, Ольга, осталась с братьями и сестрами в комнате, когда для других — в том числе Эллы и Аликc — были закрыты двери, и она описывает сцену:
«Когда его голова упала на плечо моей матери, все оцепенели. Она подержала ее еще какое-то время в руках. Никто не плакал. Затем мы поднялись как можно тише, подошли к смертному одру и поцеловали отца в лоб и руку. Потом поцеловали мать. Каждый из нас затем повернулся к Ники и впервые поцеловал его руку…»
На мгновение жизнь во дворце замерла. Вмиг прекратилось движение экипажей. Однако затем эмоции вдруг выплеснулись наружу, и в слезах видели не только домочадцев, но и придворных.
Известие достигло Ялты, вызвав во всех слоях населения смятение и скорбь. Магазины закрылись. Повсюду были вывешены черные знамена. На кораблях Черноморского флота были приспущены флаги. До самого вечера все окрестности дворца, казалось, вымерли, только осенний ветер срывал пожелтевшие листья с деревьев. Лишь по дороге к дворцу еще поднимались телеги, груженные баллонами с кислородом, в котором царь давно уже не нуждался…
Вся ответственность сразу легла на Николая.
Аликc беспомощно наблюдает за тем, как Николай бросается в объятия своего дяди Сандро, самого близкого ему с детства. Под руку оба мужчины спускаются вниз: «Сандро, что мне делать? Что будет со мной, с тобой, с Ксенией, с мамой — с Россией? Я не готов быть царем! Я никогда не хотел им стать! Я ничего не понимаю в правлении…» — Александр Михайлович вспоминает далее: «Он обнял меня, хотел говорить, но совершенно запутался — в этот момент он не мог ясно мыслить. Всем стало ясно, что в лице покойного страна утратила оплот, удерживавший Россию от падения в бездну. И никто не знал это лучше, чем сам Ники. В этот миг я увидел слезы в его голубых глазах. Теперь он был царем и сломился под этим бременем».
Со стороны ялтинской бухты гремят залпы салюта, провожая умершего царя. В промежутках слышны скандирующие голоса: это присягают на верность новому царю Николаю II.
«Да поможет им всем Бог нести эту ответственность», — записывает в своем дневнике королева Виктория по поводу известия о смерти русского царя[73]. Ее беспокойство об Аликc лишь возрастает, когда от врачей, поехавших в свите ее сына в Ливадию, она узнает, что, по их мнению, царя будто бы плохо пользовали, диета недостаточно строго соблюдалась, за ним надлежащим образом не присматривали, да и во всем остальном преобладала небрежность и недобросовестность. Примечательно, что и в народе думали точно так же, поэтому московский дом главного врача Захарина подвергся нападению разъяренной толпы. Уцелевшие окна перепачкали надписями «Захария, Захария!», намекая на его еврейское имя.
После реквиема по умершему царю отслужили литургию по поводу восхождения на престол нового, Николая II. Помимо молодого царя и Аликc на службе присутствовали также царица-мать, королева Греции, герцогиня Саксен-Кобургская, великие князья и великие княгини, придворные и члены императорской свиты в парадных мундирах. После зачтения манифеста царя Николая II звон колоколов дворцовой часовни возвестил о начале новой эры.
В одиннадцать часов 2 ноября, через день после смерти Александра, происходит торжественная церемония обращения Аликc в православную веру. Каждый жест, каждое слово в точности соответствует установленным обычаям.
Священник ожидает ее у входа в церковь. Здесь ей приходится опуститься на колени и ответить на ритуальные вопросы священнослужителя, желает ли она принадлежать «вере нашей церкви» и всегда оставаться ей верной. За этим следует несколько молитв и призывов, после чего священник от ее имени торжественно просит Бога принять ее в лоно церкви и исполнить ее надежды. И вот Аликc несколько раз повторяет кредо и произносит догматы православной церкви согласно традициям и законам, после чего священник заводит ее и сопровождающих членов семьи в церковь.
Под величественное пение хора ей смазывают освященным елеем лоб, виски, глаза, нос, уши, руки и ноги и окропляют освященной водой. «Священное мирро» готовится по многовековому рецепту, и его можно использовать только раз в году. Затем, после других вопросов и признания в добровольном переходе в новую веру, священник протягивает ей крест для целования. Снова хор запевает псалмы и воззвания. Наконец священник отпускает грехи и под церковные гимны и пение молитв, в которых перечисляются все члены царской семьи, объявляет ее обращение в православную религию свершившимся.
В этой церкви Аликc теперь принимает новое имя: Александра Федоровна. К присутствующим обращаются с просьбой помолиться за нее, и под величественное, гармоничное песнопение начинается выход из церкви. Тревога Аликc о вынужденной измене собственной вере под впечатлением торжественной церемонии уступает место очарованию, которым отныне будет пленять ее православный мир.