Далеко не всех гостей может вместить часовня, где происходит обряд венчания. Хор, вступающий с началом службы, большинство из них слушает из смежных комнат. Ритуальные действия исполняет придворный священник, а не митрополит. В православной церкви митрополиты и архиепископы приравнены к монахам: принимая обет безбрачия, они не могут посвящать других в таинство брака — в противоположность обычным попам, которые даже могут жениться.
Церковные действа полны символических ритуалов, производящих глубокое впечатление на тяготеющую к мистике Александру. Так по традиции на алтаре два кольца: золотое для жениха и серебряное для невесты, причем серебро символизирует луну, золото — солнце: от жениха на невесту должны переноситься сияние и сила. В руках у Александры и Николая по свече; длительность их горения символизирует продолжительность жизни: кто проживет дольше. Огарок ставят перед домашней иконой. В течение всей церемонии над Александрой и Николаем держат короны. Это никак не связано с царским достоинством, но должно символизировать желание, дабы Бог увенчал заключаемый союз славой и честью. Во время трехкратного обхода пары вокруг алтаря вслед за священником — наместником Бога, который должен наставить на путь истинный, — короны носят следом, а затем снова держат над ними. После длинных молитв и многократных призывов, прерываемых громогласным пением, священник протягивает — сначала Николаю, а затем Александре — кубок с красным вином, разбавленным водой — как символ того, что отныне они будут делить радости и печали…
После обращения в православную веру и траурных церемоний по умершему царю для Александры это третья встреча с религией своей новой родины. И отныне она — более любой русской, выросшей в православии, — полностью попадает под ее чары.
Когда новобрачные и свадебное общество покидают дворец, разражается невообразимая буря ликования. Несмотря на оцепление, пробиться к Казанскому собору, а затем проложить путь дальше по Невскому к Аничковому дворцу удается с большим трудом. Когда Александра и Николай — теперь уже в общей карете, управляемой форейторами, — въезжают во дворец, их приветствует почетный караул полка лейб-улан. По русскому обычаю на пороге их встречает с хлебом-солью вдовствующая царица.
«Церемония неописуемо захватывающая, — телеграфирует сестра Александры, Элла, в Англию, — …милая Алики выглядела совершенно обворожительно, богослужение было прекрасным и впечатляющим; она была исполнена достоинства и определенно произвела наилучшее впечатление». — «Ники очень повезло, что у него такая милая и очаровательная жена…»[77] — пишет его кузен Георг английской королеве; «…Невеста вела себя весьма величественно и выглядела бледной, с меланхолично-счастливым выражением лица…» — передает свое впечатление генерал Эллис, а принц Уэльский, Альберт Эдуард, докладывает предельно лаконично: «Свадьба в 2 завершилась, весьма впечатлен, Алики выглядела прелестно, большой энтузиазм населения… Альберт Эдуард»[78].
На званом обеде накануне свадьбы принц Уэльский, пристально оглядев Николая, замечает: «Потрясающе, как сильно твой профиль напоминает профиль царя Павла…» Сравнение не очень удачное, даже если английскому кронпринцу и неизвестно, что царя Павла I задушила его дворцовая стража. Николай добродушно принимает к сведению это замечание. Оно никак не уменьшает его симпатию к Англии: когда на следующий день командир Преображенского лейб-гвардейского полка поздравляет его с бракосочетанием «с немецкой принцессой», он возражает: «Для меня она английская принцесса!» За этим проглядывает, пожалуй, также унаследованная от отца враждебная Германии позиция, которую Николай так никогда не смог полностью преодолеть до конца жизни.
Из-за дворцового траура, прерванного только для свадебной церемонии, бала не давали. Требования протокола были удовлетворены в предшествующие дни в форме приемов для зарубежных гостей, членов Государственного совета и дипломатического корпуса.