Стрельников припарковал машину возле супермаркета. Уже почти доехав домой, вспомнил, что холодильник не только девственно чистый, но к тому же и пустой. Он пожалел, что так опрометчиво отказался от Софьиных пирожков. Возможно, Говоров откажется от холостяцкого ужина, а если нет. О Говорове он думал, кажется, с того момента, как за ним закрылась дверь кабинета и все мысли крутились возле неожиданной находки. Он пытался думать о другом, что не связано с работой. Он пытался думать о Лере и когда ничего не получилось, заставил думать о предновогоднем заседании акционеров банка.
Заседание проходило ежегодно практически в одно и то же время — в двадцатых числах декабря. Традиция сложилась с момента образования банка. Да и понятно: акционеры хотели перед рождественскими каникулами услышать годовой отчет, планы на следующий год. Все хотели уверенности, перспектив, доходов и прочая, прочая.
Он каждый год то же мечтал о бездумных рождественских каникулах в Севастополе. За последние три года с рождественскими праздниками не получилось. Он представил слякотный город, продуваемый насквозь ветрами. И даже запланировал ничего не делание. Виолетта забронировала два места до Севастополя. И как приговорил!
От навязчивых мыслей, Стрельников опомнился когда его окликнула молоденькая кассир, терпеливо выжидавшая, когда мужчина наконец- то оплатит чек. И только бегло взглянув на счет, светившийся зелеными цифрами на табло, осознал факт своей не платежеспособности. Бумажник и кредитки остались в машине. Надеясь на чудо, он стал шарить по карманам. Очередь, образовавшись за спиной, словно это был единственный кассовый аппарат на весь супермаркет, неодобрительно зашумела. Стрельников беспомощно огляделся вокруг и вдруг, не веря своим глазам, увидел знакомую женскую фигуру.
— Извините, я сейчас, — и, оставив пакет на кассе, Стрельников быстрым шагом направился в торговый зал за своим спасением.
Среди стеллажей, с разнообразной съеденью в ярких коробках и коробочках, не спеша прохаживалась Александра. Оторвавши взгляд от очередного кулинарного шедевра, она с интересом присматривалась к сцене возле кассы. Жесты незадачливого покупателя говорили сами за себя. И было в этих жестах, что то по — детски наивное и знакомое. Она не успела спрятать улыбку, как перед ней появился Стрельников. В походке, в блеске золотой оправы было все так серьезно и трагично.
— Я тебя спасу, при условии, что ты меня подвезете домой.
Она открыла пустую сумку «на все случаи» и достала кошелек.
В огромном магазине, названным на европейский манер супермаркетом, от присутствия Стрельникова стало неожиданно теплее и… тесно. Он стоял в узком проходе, загораживая дорогу тележке, высокий, широкоплечий, в модном коротком пальто, со стороны похожий на мультяшную птицу.
Они еще бесцельно потолкались в узких проходах, пока Стрельников не спохватился. На втором этаже, сидящий возле монитора дежурный внимательно наблюдал за странной парочкой. Нашли место для встречи…
— Как ты оказалась в моем районе? В меня здесь жилище.
Надо полагать, что в том направлении, куда он махнул рукой и находится его жилище. Что собой представляет не квартира, а именно жилище Стрельникова, она понятия не имела. Респектабельный Стрельников, сродни небожителям, и жить должен был где — то не в этом мире. А оказалось, что живет среди людей. От этой мысли Саша растерялась.
Он неожиданно, обрадовался этой встрече. И дело было вовсе не в деньгах, предложенных Сашей, которые она потом отказывалась брать обратно. И он смеялся, пока втиснул долг в безмерную сумку, лежащую на ее коленях. Колени у нее оказались не острые, а округленные и теплые. Ему вдруг стало интересно все: и то, почему она оказалась в его, Стрельниковом, районе и «непонятный больной», который ее беспокоил и она ездила к своему другу почти профессору, почти гению своего дела. И вместо того, что бы думать свои невеселые думы, он вдруг, ни с того ни с сего, начал думать о «непонятном» больном, который не хочет жить, а жить надо ибо…
Неужели, обычная жизнь может наполнять и радовать человека только тем, что она есть и ты причастный к ней? Странно, но такая крамольная мысль ему никогда не приходила в голову. Он удивился своему открытию, пожалуй, нисколько не меньше, чем Галилей, увидев темные пятна на солнце.
Господи, как хорошо, что есть вот такая женщина, которая искренне печется о «непонятный» больном, которому наплевать на всех и вся, на свою жизнь, а он должен бороться, за него должны бороться…