Домой Саша вернулась поздно.
А потом…
Мобильный затрезвонил рядом с подушкой. Первое о чем она успела подумать — умер Лагунов, но голос в трубке был мужской, никак не похожий на голос дежурной медсестры. Стало легче. Она могла говорить сколько угодно и о чем угодно. Лагунов жив и ей только привиделось, что с ним может что — то случится. Ничего с ним не случится. А потом она уедет в Германию в клинику профессора Шульца, а там работает…
Собеседник рассказывал о гостиницах, в которых нет ни одного места. И своим сбивчивым рассказом помешал ей додумать о Вальтере Нойманне. Спросонку она не могла также понять, какие нынче проблемы с местами в гостинице.
— Саш, если ты не против… Если удобно… Я приеду к тебе.
И вот тогда она окончательно проснулась и еще больше запуталась в гостиницах в которых нет мест и в том, что все это только на ночь, только временно и то, если…
— Приезжай. Конечно. Адрес.
Стрельников не стал записывать адрес. С трубки донеслись гудки. И она по — настоящему разволновалась и бросилась осматривать комнаты. Даже заглянула в дедов кабинет и, отметив везде привычный порядок, посмотрела на себя в зеркало. От вида женщины, смотрящей на нее в зеркале, она моментально расстроилась. Торчащие волосы, заспанное лицо, смятая ночная рубашка. Ну, почему он не мог позвонить с вечера? Саша быстро натянула джинсы и свой любимый белоснежный свитер. Видение в зеркале немного преобразилось. Поправив волосы, рука потянулась за помадой, и рассмеялась отражению в зеркале. Какая нормальная женщина спит с макияжем? А главное, ему все равно, как она выглядит. Ему то зачем?
И была не далека от истины. Стрельникову не было никакого дела до ее вида. Даже если б Саша открыла дверь, закутавшись в саван или кафан, он и это одеяние принял бы за домашнюю одежду.
Стрельников, сделал шаг в квартиру и автоматически, как дома потянулся к включателю, который должен быть справа. Но, Саша опередила. Рука Стрельникова коснулась ее теплой руки. От неожиданного прикосновения оба смутились и замешкались, мешая пройти друг другу в узком темном коридоре.
Он стянул тонкую куртку, холодную не только снаружи, но и внутри, нащупал флешку. Осмотревшись, пристроил, наконец — то, свою бесценную куртку на вешалку.
— Ужинать будешь? А потом, если захочешь, расскажешь, что стряслось с гостинницами.
— Спасибо, от еды не окажусь.
Стрельников ощутил неимоверный голод. Ел он только в шесть утра, если кофе можно назвать едой.
Разговора в тот вечер не получилось. После душа наступило такое расслабление, что под конец ужина глаза у Стрельникова сами начали слипаться.
Вытянувшись в постели, Стрельников прислушивался к новым звукам за окном. Свет от качающегося фонаря, пробиваясь сквозь плотные занавески, делал все нереальным. Лесной запах постели убаюкивал уставшее тело. Он мгновенно провалился в глубокий сон…
Глава 19
Пятиминутка началась с опоздания. Владимир Иванович задерживался. Дудник, вернувшись с отпуска дописывал историю болезни, Елизавета строчила выписку, что бы успеть до приходя заведующего. И только Саша не могла даже сосредоточиться на работе. Медсестры шушукались в полголоса, но и без того было понятно, снова говорят о сокращении. Может, действительно надо напрямую спросить у Владимира Ивановича, что их ждет. Правда, пусть самая горькая, все равно лучше неизвестности.
Она все понимала, но мысли возвращались домой. Саша посмотрела на часы. Стрельников должен проснуться. О этой мысли ей и вовсе стало неловко. В то время, когда над отделением сгустились тучи, она пребывает в грезах. Не думать о Стрельникове, думать только о работе. О работе, о работе…
— Что с Логуновым?
Саша с удивлением посмотрела на Владимира Ивановича. Она даже не заметила, когда медсестры покинули кабинет. Думать о работе, только о работе. Докатилась! Елизавета незаметно толкнула ее в бок. Саша мотнула головой, прогоняя волнующие мысли о Стрельникове.
— Ну, ничего… Вернее, не совсем. Вернее, лучше. Конечно, лучше…
Господи, какую чушь она несет. Кому лучше? Лагунову? Лучше только ей. Лучше от того, что она, наконец — то, спала без сновидений, не вскакивала ночью с постели от визга тормозов. Она все сделала, что от нее зависело. Все окончилось! Она свободна! И, что бы убедиться, что меж лопатками нет давящей боли, Саша вдохнула воздух полной грудью.