Стрельников поморщился. Все женщины, входящие в его холостяцкую жизнь, никогда не плакали. А если и начинали плакать, то капризными, ничего не значащими слезами. И катились они нарочито и аккуратно, так, что бы, не испортить макияж. Саша плакала молча. И он растерялся. Потом рассердился на себя.
Она начала рыться дрожащими руками в своей «на все случаи» сумке и слезы падали на дорогую импортную кожу. И найдя, наконец — то салфетки, промокнула глаза, а потом вытерла все лицо, отчего вид у нее стал совсем несчастный. И только после этих манипуляций, начала говорить.
Рассказ одновременно и огорчил, и обрадовал Стрельникова. Жаль, что Саша не успела закачать информацию, до прихода посетителя. Хотел бы он увидеть лица тех, кто получил бы эту липовую информацию. И в то же время, Стрельников, как мальчишка радовался тому, что уже сегодня просмотрит запись с камер наблюдения и будет знать, кто проник в его кабинет. Единственное, что огорчало и от чего стало противно на душе, что, еще не видя никакой записи, он уже знал ночного посетителя.
— Саша, опиши еще раз мужчину.
Стрельников зачем — то сжал ее руку. Но это прикосновение дало ощущение надежности и защищенности. Она закрыла глаза и растворяясь в бесконечности, снова оказалась в кабинете. Страха не было. Кабинет стал светлее и больше, словно потерял прежние границы. Мужчины, стоящего за дверью она не видела. Ровное, спокойное дыхание, долетевшее к ней словно через усилитель, послышалось совсем рядом. Все было как в кино. Кадр сменялся за кадром. Она приближалась к нему, всматривалась и никак не могла рассмотреть лицо. Мужчина был довольно молодой. Может не старше Стрельникова. Вот он спокойно зашел в кабинет. Среднего роста, подтянутая, спортивная фигура. Длинные музыкальные пальцы красиво бегали по клавиатуре.
— Нет…Лица не увидела. Вижу фигуру, движения. Я узнала б его, если б увидела.
Стрельников с изумление смотрел на нее.
— Как это в тебя получается?
— Не знаю. Получается как то само собой.
Стрельников смотрел на нее, но не поверх головы, не на макушку, а прямо в глаза. От этого взгляда она смутилась. С этим сложным чувством надо что — то делать, а она не знала и не умела ничего делать. И что бы спрятать свою растерянность, вцепилась мертвой хваткой в руль. Остальную дорогу они ехали молча.
— Саша, мне придется уехать, — чуть помедлив, проговорил Стрельников, окончательно приняв решение. — Вернее, вернуться домой. Спасибо тебе. Без тебя я бы ничего не сделал. Спасибо.
Надо было еще что — то сказать, но он не знал. За все услуги он щедро платил, а как здесь быть? Зачем он взял ее за руку? Зачем? И откуда это давно забытое тревожное чувство, способное на многое, но за которое надо обязательно платить свободою?
Отказавшись даже от кофе, Стрельников в спешке, собрал вещи, небрежно побросав их в дорожную сумку. Так и не ответив на немой вопрос «что случилось», он прижал Александру к себе, едва коснувшись губами виска, и быстро сбежал вниз.
Выйдя с арки, Стрельников остановил такси. И только отъехав от дома, облегченно вздохнул. Солнце, светящее сквозь голые деревья, обещало хороший морозный день…
Она смотрела на удаляющуюся фигуру Стрельникова до тех пор, пока он не сел в такси. Серая вязкая грусть и усталость заползали в душу. Сколько это будет теперь длиться?
За ночь салон наполнился терпким запахом «Фаренгейта», в машине ощущались свежие древесные и мшистые запахи, пахло жимолостью и кедром. И ей до самой больницы казалось, что рядом сидит Стрельников.
Эта машина, которую Кузьмич прозвал «коробченкой», появилась в ее совершенно неожиданно, вызвав много зависти и пересудов молодых коллег. Естественно, купить нас вою зарплату, такую машину она не могла. И о чем только не шептался народ. Но сошлись на одном простом решении — подарил состоятельный любовник. Были даже такие, которые видели своими глазами этого богатого любовника. Объяснять откуда в нее машина она никому, кроме Кузьмича и Лизы, не стала, да другие и не поверили б. Любовник — оно как то интересней, что ли.
Машину, еще позапрошлым летом, ей подарила Машка. И сколько она не отговаривала подругу от затратной затеи, та настояла на своем. Выбирать машину в ближайший салон Саша, естественно, не поехала. Подарок Машка купила сама, на свое усмотрение. И не взирая, на кричащий ярко — желтый цвет, Саша в машину влюбилась сразу.
Ходить пешком уважающему себя доктору, да еще такому умному, как ты, просто грех, убеждала ее Машка. А убедить подруга могла кого угодно. И даже когда отличница Александра Андреева, завалила экзамен по «инфекции», через свою несчастную любовь, Мария Ченцова, следуя словам известного полководца, что лучшая оборона — наступление, добилась у ректора пересмотра оценки «отличницы и будущей гордости неврологии Александры Андреевой».