— Добрый вечер. Не помешаю?
— Что ты здесь делаешь?
— Стрельников, не думай, за вами не слежу. Просто, ты постоянный до зеленой тоски. Мы здесь тоже катались на лыжах, если ты помнишь, конечно. Мне понравилось тогда. А вам Саша? Вот и приехала. Учитывая, что мне скоро лыжные прогулки будут противопоказаны — пользуюсь моментом.
Саша чувствовала, что краска заливает лицо. Значит, шея покрылась мелкими яркими пятнами. Под тонким свитером стало жарко, липкие противные капельки пота поползли по позвоночнику. Она, как подросток, краснела мгновенно от лица до самих пят.
— Лера, зачем это все? — Стрельников поправил очки, словно хотел рассмотреть Леру по — лучше.
— Мне надо поговорить с тобой, раз уж встретились. Просто не знаю с чего начать, может позже, когда ты освободишься. Хотя, чего там. Думаю, секретов у вас еще друг от друга нет, — Лера специально медлила, видя, как нервничает Стрельников. — Павел, ты скоро станешь отцом. С чем тебя и поздравляю.
Лера взяла его недопитый фужер вина, посмотрела, щурясь сквозь стекло, на Стрельникова, ожидая ответа. Хотя, такая реакция была предвидена еще Нинелью Станиславовною. Немая сцена. «Ревизор» Гоголя. Первой пришла в себя Саша.
— Я закажу кофе в номер, а вы поговорите, не буду вам мешать.
Стрельников с тоской смотрел в след удаляющейся Саше. Выходные были испорченные безвозвратно. И не только выходные…Что — то испортилось в очередной раз в его жизни. Вокруг все стало пустым и безразличным.
— Лера, ты сама веришь в то, что сейчас говоришь? Зачем тебе все это? Мы взрослые люди и расставили все точки над і. Я люблю Сашу. — Стрельников, сам того не замечая, потер озабочено переносицу, как на работе перед тем, как распекать нерадивого сотрудника.
Лера молча положила заключение УЗИ. На сервированном столе, между тарелок лежала справка о живом ничего не понимающем человечке.
Стрельников повертел в руках бумажный прямоугольник, уже осмысленно читая заключение.
— Лера, я буду помогать. Ты же знаешь — ребенка я не брошу. Я не отказываюсь…
— Стрельников, — Лера не дала договорить, — ты просто не исправим. Ребенка не будет. Я сделаю аборт, если мы не подадим заявление в загс. А потом ты можешь жить, где тебе хочется и с кем хочется. С этой курицей или с другой. Я на тебя не претендую. Только в ребенка должна быть семья. Или…ребенка вообще не будет. Решать тебе.
Боже, как была права мать, говоря, что все мужчины предсказуемы. Видела б она лицо Стрельникова. Реакция точь в точь, как говорила.
Она медленно допила вино и, не обращая ни на кого внимания, покинула ресторан, лишив за собой едва уловимый тревожный запах духов.
Стрельников, просидев в ресторане еще час, так ничего не решив, вернулся в номер, когда Саша спала или притворялась спящей, свернувшись калачиком на огромной кровати. Он был рад, что ничего не надо было объяснять. Выпив одним глотком остывший кофе, Стрельников вернулся в ресторан.
Проснувшись рано утром, Саша сложила вещи в дорожную сумку. Уехать, не простившись со Стрельниковым, выглядело б школьным ребячеством. Пришлось спуститься в ресторан. Но в баре, если не считать молодой пары, вероятнее всего недавно приехавшей, никого не было.
— Скажите, пожалуйста, — Саша обратилась к дежурному регистратору, — вы не видели мужчину с 318 номера?
Дежурный кивнул в сторону ресторана. Где еще может быть загулявший мужчина.
— Там нет, я смотрела.
— Может, на балконе. Там обычно курят.
— Вызовите мне такси.
Стрельников курил на балконе. Бессонная ночь сказалась на помятом лице. Саша смотрела на спину Стрельникова, которую могла б узнать с тысячи. Да что там с тысячи — с миллиона. Щемящий комок подкатывался предательски к горлу.
— Паша, мне надо поговорить с тобой. Пойдем в бар. Холодно — Саша поежилась от мороза.
Те мгновения, за которые они преодолели холл, показался целой вечностью.
— Паша, нам надо разобраться, прежде всего, в себе. В наших чувствах. — Саша мягко накрыла своей теплой ладонью большую руку Стрельникова.
— Разбираться, собственно и не в чем. Я приехал сюда с тобой. Я хочу всю жизнь прожить только с тобой. Саша, я не смогу жить без тебя.
— Погоди. Не говори больше ничего. Одно дело оставить женщину и совершенно другое дело — оставить ребенка. Пусть не родившегося. Не родившиеся знают больше чем мы…Я целую ночь думала о нас с тобой. Понимаешь, я выросла без семьи. Я не говорила тебе, мне всегда больно говорить о своих родителях, при которых я была, по сути, сиротой. Я была совсем маленькой, когда родители разошлись. Я осталась одна. Мне повезло только, что в меня были дед и бабушка, заменившие родителей. И я не чувствовала себя брошенной. В детей должны быть родители. Все остальное — не правильно.