Ведь не зря ж Трушин одним помог написать и защитить диссертации, другим — пристроить детей. Словом, добрые дела профессора Трушина можно перечислять долго. Поэтому, коллеги и бывшие ученики, помогая Валерию, тем самим благодарили профессора заранее оказанную помощь.
После смерти Степана Митрофановича жизнь Валерия, заметно изменилась: поездки за рубеж, приносящий доход, институт отменил, премии за интенсивный и плодотворный труд со временем, тоже прекратились. Те, кто оказался на заднем плане, защитили докторские диссертации и выдвинулись на передовую. У Валерия наступил затяжной переломный период. Ольге пришлось отказаться от места доцента, и взвалить на свои плечи престарелых родителей, одинокую свекровь и мужа красавца.
Деньги приносило не столько знание родного языка и литературы, сколько выученные без труда в детстве иностранные языки. Способность к языкам и феноменальная языковая память постепенно начали окупаться.
— Как ты решилась на это?
Саша могла ожидать чего угодно от подруги детства только не развода.
Да Ольга пылинки сдувала с Валерия, что бы решится на такой шаг! А как же! Валера умница! Таких поискать еще! А кто она без него?
— Ничего я не решилась, — слезы потекли по лицу. — Мне звонили, говорили, что у Валеры какая — то Яна появилась. Толи новая лаборантка, толи аспирантка, я так и не поняла.
— Ольга, может ты не правильно все поняла? Может это элементарная женская зависть?
Она говорила заведомую глупость. Какие женщины, с какой кафедры, а главное, чему особо завидовать? Кроме как внешности ничего в Валеры не было. Сидел все годы на шее в Ольги.
— Помнишь, я тебе говорила о новом проректоре? Яна — его племянница.
Сказать подруге, что чего — то подобного она давно ожидала от Валеры, Саша не могла. Ничего не поделаешь, есть мужчины, которые выживают только в условиях полнейшего комфорта и всеобщей заботы. А проректор по науке вполне может создать такие условия. И опять будут поездки за рубеж, и премии за интенсивность труда… в очередной постели. Потом, возможно, на смену этому проректору придет другой со своей дочкой или внучкой. И так до седых волос…
— Знаешь, мне Валера всегда казался таким сложно устроенным. Таким не похожим на других мужчин. И потом, посмотри на меня. Курица, курицей, а он, — закрыв лицо руками, Ольга опять разрыдалась.
Говорить дальше о том, какая она курица и какой Валера Ольга не стала. Конечно курица, раз такой мужчина ушел к другой.
— Он и женился на мне только из — за отца.
— Не говори глупости. Валера тебя любил.
Ольга перестала рыдать и осмысленно посмотрела на Сашу. Вселенское горе, как вселенский потоп, начало по немного отступать.
— Я как — то случайно подслушала разговор родителей, что у Валеры свои планы. Только было это все накануне свадьбы. Я тогда и слушать ничего не хотела. Я в него влюбилась сразу, как открыла дверь.
Она так же открыла дверь Стрельникову. И то же влюбилась. Хотя влюбилась она гораздо раньше, когда увидела Стрельникова у Софьи Петровны. Но здесь хотя бы все честно. Ребенок.
— … получается, что отец был прав. Столько лет прожил в моей квартире, пил, ел, одевался. Спал все это время со мной, а сам подыскивал кого — ни будь по перспективнее. Что бы по — удобнее было. Вот и Марину нашел. Господи, как все примитивно. А сегодня сказал, что ему положена часть квартиры. Представляешь? Часть квартиры моих родителей!
Ольга опять заплакала. Саша на миг забыла о Стрельникове. Она нисколько не сомневалась, что Валера способный на подлость, но что бы на такую, неприкрытую и нахрапистую — в голове не вкладывалось.
— Я не знаю, что делать. Голова идет кругом. Саша, что мне делать?
Срочно надо позвонить Стрельникову. Он разберется во всем. Есть же какие — то законы. Он все объяснит и все будет хорошо. Все будет хорошо. Только звонить Стрельникову она не может. Не может набрать номер и ждать его протяжного «да-а». Это не возможно. С этого дня — невозможно.
— Оля, ты иди домой, приведи себя в порядок, да и я хотя б оденусь. Мы что — то придумаем. Мы обязательно вдвоем, что — то придумаем.
Все еще поправимо.
Что поправимо, Ольга так и не поняла. Ничего поправимого уже не могло быть. Валерий ушел от нее навсегда, назвав ее курицей. И она стояла, отупев, наблюдая как муж, уходит от нее к племяннице или дочери или просто какой — то родственнице проректора по науке. Это конечно беда, но беда свершившаяся. А вот как быть с квартирой? Как это поправить? Она даже не нашлась, что сказать ему в ответ. Стояла и молча ревела.