Она нахмурилась.
— Только те люди, которые пекутся исключительно о внешности, в глубине души знают, что им самим больше нечего предложить. Но ты, будь добр, продолжай распевать, о том, какой непривлекательной меня считаешь, это только докажет мою правоту.
Малфой был мертвенно бледен. Гермиона фыркнула и вернулась к установке оберегов.
После этого он не произнес ни слова.
Гррр. Каким-то образом стало только хуже. Она чувствовала, что, возможно, немного переборщила с оскорблениями. Но он был совершенно невыносим. Теперь, когда он молчал, она начала чувствовать себя виноватой и беспокоилась, что могла задеть его за живое.
Не то чтобы его оскорбления ранили ее. Гермионе было все равно, что он о ней думает. По большому счету, это ее просто раздражало. Сдержанная манера, в которой он произносил защитное заклинание, заставило ее задуматься, а не откопала ли случайно она глубоко запрятанный сундук с комплексами Малфоя.
Она продолжала искоса кидать на него взгляды, пытаясь сообразить, действительно ли он был расстроен.
— Хватит пялиться на меня! — пробасил он внезапно.
Она испуганно подпрыгнула.
Малфой прислонился к полке и спросил:
— В целой библиотеке в самом деле не найдется ни одного другого человека, с кем бы я мог сделать это? — он приложил ладонь ко лбу и застонал.
Очевидно, она задела его чувства.
— Мм… — она мысленно пробежалась по графику остальных сотрудников, — вообще, нет.
Он зашипел.
— Ладно.
Они продолжили работать в тишине, и Гермиона всё размышляла, стоило ли ей принести свои извинения. Проблема была в том, что она не была уверена, какое из оскорблений задело его. И не думала, что ей было настолько жаль, чтобы взять все свои слова назад. Но вероятно, она могла рассмотреть возможность отказаться от самой больной части ее тирады, чем бы это ни было.
Он был расстроен, что он, по ее мнению, непривлекательный? Вообще, она допускала и то, что он симпатичен… Немножко. Ну, если кому-то нравятся острые черты лица, практически альбиносы, очень высокие, с нереальными глазами…
А может, его задело то, что она назвала его избалованным. Сложно сказать, что она преувеличила, но вот называть его мягкотелым и жалким было, пожалуй, слишком. Или может быть, он обиделся на ту часть, где он «взрослый ребенок» и «удручающий результат столетнего инцеста»? А возможно, по больному било то, что кроме внешности, он больше ничего предложить не может.
Да уж, похоже, она была чуть менее сдержанна, чем обычно, в своем словесном выпаде.
Она вздохнула и продолжила искать момент, когда оскорбление все-таки попало в цель.
Но правда, он был абсолютным придурком, если думал, что мог шататься по ее библиотеке и разбрасываться отнюдь нелестными комментариями о ее красоте. А потом, ко всему прочему, начать дуться и капризничать, когда она только ответила ему тем же.
Хотя… все его оскорбления в большей степени касались только ее внешности, которую он находил некрасивой, Гермиона же прошлась по всей его личности.
Что ж, едва ли это ее вина, что существует так много пунктов, по которым его можно критиковать. Он был собеседником, который вел самые бессодержательные разговоры, которые она когда-либо слышала. Если он и собирался запомнить что-то, то мог выбрать хотя бы интересные подробности.
Они вошли в зал истории, и внезапно ее размышления прервались, когда вся библиотека содрогнулась и в отдалении раздался громкий, сердитый рев.
За этим последовали вопли и визги, оттого что сотни сигнализационных устройств активировались и начали разделять библиотеку на огражденные территории.
— В чем дело? — спросил Малфой с недоумевающим видом, когда раздался скрежет, и каменная дверь в зале резко захлопнулась прямо за ними.
Гермиона раздраженно выдохнула.
— Это всё книга в отделе трансфигурации, — ответила она чопорным голосом. — Совсем недавно она начала превращаться в Опаловидного Антипода [9] и наносить хаос. Ущерб поправимый, но она становится просто огромной в форме дракона, двигается очень быстро, да еще и проникает в другие залы, что раздражает книги. Нужен как минимум час, чтобы поймать ее и подчинить, пока она не вернется в свой истинный облик.
Она оглянулась вокруг.
— Ну, мы хотя бы успели добраться сюда. Тандемная защита потребует много сил, чтобы установить ее правильно, — она вздохнула и несколько раз постучала носком туфли по полу. — Я надеялась, что смогу попросить Игнатиуса спуститься к нам и проконтролировать процесс, но полагаю, мы просто сделаем это сами. Оберег уже истончился, так что мы не можем терять времени.
Она достала из папки нужный файл и передала его Малфою для ознакомления.
— Нужно будет держаться за руки? — испуганно заблеял он, как только начал читать.
— В самом конце. Этот момент и минуты не займёт. Просто… закрой глаза и думай об Англии, — сказала она, закатывая глаза.
Малфой промолчал, бегая глазами по инструкции.
— Прекрасно, — заключил он бесцветно, меньше, чем через минуту. — Я готов.
— Нет, ты не готов. Невозможно, чтобы ты так быстро запомнил весь текст заклинания и движения палочки.
Малфой закатил глаза и стал зачитывать наизусть заклинания, имитируя при этом нужные движения палочкой.
Гермиона уставилась на него в смятении. Ей понадобилось полдня, чтобы выучить это всё. Текст был сложен в произношении, в нем были слова, очень похожие в звучании, поэтому легко было их перепутать и в итоге сбиться совсем.
Это было самым трудным заклинанием защиты, которое ей когда-либо приходилось учить.
— Но как?.. — изумлённо спросила она
— Фотографическая память, — ответил Малфой, едва взглянув на нее.
Гермиона просто стояла, моргая и пытаясь переварить услышанное.
Как… это не назвать самым несправедливым явлением на свете?
Драко Малфой с фотографической памятью? Все внутри нее выло от зависти.
Из всех вещей, о которых она когда-либо мечтала, это было ее абсолютным фаворитом, если не сказать больше. Да она бы дала левую руку на отсечение, лишь бы обладать таким даром.
Так вот как он никогда не был замечен в усердном выполнении домашних заданий, но все равно получал отличные оценки. Из всех несправедливостей, которыми кишит мир, эта вызывала наибольшую досаду. Ей не было и дела до его финансового состояния, но за что еще и фотографическая память в придачу?
Внезапно ее суждение о Драко Малфое изменилось.
Теперь его постоянное бормотание с абсурдным количеством деталей и информации обо всём на свете не вызывало удивления: начиная от списка гостей, кроя свадебного платья Панси, цветочного ассортимента и заканчивая подробностями о законодательных баталиях Амелии Боунс против Международной Конфедерации. Этот человек запоминал буквально всё.
Ей хотелось драть свои волосы от вселенского вероломства. Гермиона запоминала информацию из чистого упрямства и непоколебимой решимости. А Малфой плыл по течению и просто впитывал все, словно губка.
Она хотела осадить его шквалом вопросов. Ей никогда не доводилось видеть человека с такой способностью. Святая Цирцея, ну почему она не сдержалась и нагрубила ему? Теперь он с ней даже не заговорит. Ей придется просить прощения. Гермионой овладело внезапное и отчаянное желание расспросить его во всех подробностях, как именно это происходило и ощущалось.
— Как только прекратишь ловить мух открытым ртом, можем приступать, — съехидничал он, смотря на нее с высоты своего роста.
Она встрепенулась и отогнала пелену.
— Точно. Тогда мы начнем с первой фигуры заклинания и так по порядку, до конца инструкции.