Институт жил отголосками приемной страды. В сумрачном вестибюле слонялись еще сохранявшие надежду абитуриенты, чьих имен не оказалось в списках, и как в воду опущенные родители. С какой завистью смотрели они на оживленно-озабоченных парней и девушек с набитыми консервными банками рюкзаками! Зачислены, распределены по группам и едут теперь на картошку — счастливцы! Настоящие баловни судьбы.
Люсин, чье обычно безотказное удостоверение оказалось малодейственным в сложившейся обстановке, был вынужден чуть ли не клясться, что он не к ректору и вообще не по приему.
Взлетев по широкой старинной лестнице на третий этаж, он быстро нашел дверь с табличкой «Кафедра биоорганической химии». На другой, привинченной чуть пониже, перечислялись научные титулы Г. М. Солитова. Отчужденно, как с надгробной плиты, блестели амальгамированные буквы.
Наталья Андриановна приняла Владимира Константиновича в кабинете шефа.
— Есть какие-нибудь известия? — Ее зеленоватые глаза тревожно расширились. — О Георгии Мартыновиче?
— К сожалению, ничего нового. — Люсин взглянул на темные резные шкафы и старые кожаные кресла. Пожалуй, ничто в этой сумрачной комнате, сберегавшей канцелярский стиль минувших эпох, не выдавало эксцентричных пристрастий владельца. И прежде всего корешки за стеклянными дверцами: пузатые справочники на русском, немецком и английском языках, химические журналы, учебники. Никакого золотого тиснения. Сплошь сиротский коленкор отчетов и диссертаций.
— У нас дважды было полное переоборудование. — Она по-своему истолковала его ищущий взгляд. — Но Георгий Мартынович попросил ничего не трогать… Садитесь сюда, тут вам будет удобнее.
— Я рад, что наконец смог увидеться с вами. — Люсин сначала присел на вытертый до блеска краешек, а потом осторожно продвинулся вглубь. — Вам передавали, что я звонил?
— Да, мне говорили… Я ведь ничего не знала. Только вчера вернулась в Москву, и на тебе… Кошмар какой-то! До сих пор в себя не приду. Как, по вашему мнению, есть хоть какая-нибудь надежда?
— Надежда на что, Наталья Андриановна? — спросил он с печальной прямотой.
— Найти Георгия Мартыновича, — затрудненно сглотнув, пролепетала она.
— Найти, — вздохнул Люсин, включив портативный магнитофон. — Ничего, если я запишу наш разговор? Ведь никогда не знаешь заранее, какая мелочь может неожиданно пригодиться…
— Пожалуйста, — с несколько нарочитой небрежностью разрешила Наталья Андриановна. — Есть хоть какие-нибудь шансы на то, что он… еще жив?
— Вы сами верите в это? Ведь сколько времени прошло…
— Вы правы, конечно. — Наталья Андриановна развела и тотчас вновь соединила кончики пальцев. — Но старики иногда уходят из дома. Вы понимаете? Мой покойный отец однажды пропадал целых два дня… Впрочем, что я болтаю? Простите.
— Разве у Георгия Мартыновича наблюдались сенильные[5] проявления? — Люсин заинтересованно подался вперед.
— Нет. — Она взволнованно поежилась. — Конечно же, нет.
— Вы уже знаете подробности? Я имею в виду взрыв и все прочее?
— Да, от коллег.
— Как бы вы прокомментировали подобное происшествие? Забывчивость? Рассеянность? Ведь он ушел, не отключив нагреватель. Значит, случилось нечто экстраординарное, его куда-то спешно вызвали или он сам вдруг о чем-то вспомнил…
— Забывчивость? — Она медленно покачала головой. — Только не в таком деле. Он же вообще не должен был ничего отключать.
— То есть как? — настороженно удивился Люсин.
— Экстракция, дистилляция, перегонка — все эти процессы он вел обычно беспрерывно, много дней. Собственно, лишь по этой причине работы выполнялись на дому, в каникулярное время.
В учебном институте, согласитесь, не так просто наладить, как у нас говорят, непрерывный цикл.
— У меня нет слов, Наталья Андриановна. Сами того не зная, вы ответили на один из главных моих вопросов.
— Нет, я знала, что вы об этом спросите, — возразила она. — Как же иначе?
— Знали? Но почему?
— Разве можно без помощи специалиста разобраться в том, чем занимался Георгий Мартынович и что в конце концов послужило причиной взрыва? Для меня никаких неясностей тут нет. Узнав подробности, я сразу же восстановила полную картину.
— Вы очень обяжете меня, если поделитесь своими соображениями.
— Это мой долг. Что вас в первую очередь интересует?
— Меня интересует все. И разговор у нас, если позволите, будет долгим. — Люсин доверчиво улыбнулся. — Начнем поэтому с главного. Вы сказали, что Солитов не должен был отключать нагреватель. Ведь так?