За морем был и здоровым вернулся, а он — мой ровесник.
За море мне не поплыть ли? Там худшим я, верно, не буду,
Хоть и не первым. Но все ж, как и всякий, я воином стану.
Очень хочу я, Эсхин, чтоб на лад пошло твое дело.
Если же все-таки вдруг порешил бы ты плыть на чужбину,
Лучший из всех Птолемей[124] повелитель для вольного мужа.
60 Да? Расскажи, мне, каков он.
Для вольного — лучший владыка:
Добр и приветлив, разумен, искусен в любви, в стихотворстве,
Знает и ценит друзей, но и недругов знает не хуже.
Многое многим дает; просящему редко откажет,
Как подобает царю. Но просить слишком часто не надо,
Знаешь, Эсхин. Ну так вот, если вправду, почуяв охоту
Плащ на плече заколоть и, ногами о землю упершись,
Выдержать смело решишься отважный напор щитоносцев,
Право, плыви ты в Египет. А то ведь пометит и старость
Наши виски; а потом подберется, поди, и к бородке
70 Время, что всех убеляет. Живи же, пока ты в расцвете!
Идиллия XV
СИРАКУЗЯНКИ, ИЛИ ЖЕНЩИНЫ НА ПРАЗДНИКЕ АДОНИСА
Что, у себя Праксиноя?
Горго! Где пропала? Войди же!
Диво, как ты добралась. Ну, подвинь-ка ей кресло, Эвноя,
Брось и подушку.
Спасибо, чудесно и так.
Да присядь же!
Ну, не безумная я? Как спаслась — сама я не знаю.
Вот, Праксиноя, толпа! Колесницы без счета, четверкой!
Ах, от солдатских сапог, от хламид — ни пройти, ни проехать.
Прямо конца нет пути — нашли же вы, где поселиться!
Все мой болван виноват: отыскал на окраине света
Прямо дыру, а не дом — чтоб с тобой мне не жить по соседству.
10 Назло, негодный, придумал: всегда вот такой он зловредный.
Ты муженька бы, Динона, бранить погодила, голубка:
Крошка ведь здесь, погляди, — с тебя же он глаз не спускает.
Зопирион, дорогой мой, она не про папу — не думай!
Все понимает мальчишка, клянусь.
Ах, папочка милый!
Давеча папочка этот (для нас-то все «давеча», впрочем)
Соды и трав для приправы пошел мне купить на базаре,
Соли принес! А верзила — тринадцать локтей вышиною!
То же у нас. Диоклид мой — деньгам перевод, да и только:
Взял он овчинок пяток за семь драхм — словно шкуры собачьи
20 Или обрывки мешков. Сколько ж будет над ними работы!
Плащ ты теперь надевай поскорее и с пряжками платье,
Вместе пойдем мы с тобою в палаты царя Птолемея,
Праздник Адониса там. Говорят, что по воле царицы
Все там разубрано пышно.
Ну да, у богатых — богато!
Все, что увидишь, о том перескажешь тому, кто не видел.
Время, пожалуй, идти.
Кто без дела, всегда ему праздник.
Пряжу, Эвноя, возьми, положи ее снова, лентяйка,
Там посередке. Ведь кошки охотнее дремлют на мягком.[125]
Ну, поживее! Воды принеси! Раньше воду мне нужно —
30 Мне она мыло несет. Впрочем, дай. Вот уж меры не знает!
Воду мне лей! Ах, злодейка! Хитон[126] ты мне весь замочила.
Стой же! Ну вот и умылась — не важно, как боги послали.
Где ж это ключ от ларя от большого? Мне дай поскорее!
Ах, Праксиноя, к тебе это, право, со складками платье
Очень идет. Но скажи, во что тебе ткань обошлася?
Страшно и вспомнить, Горго: затратила две или больше
Чистых серебряных мины; в покрой же — всю душу вложила.
По сердцу вышло зато.
Конечно, что правда — то правда.
Плащ принеси мне и шляпу подай, да приладь покрасивей!
40 Детка, тебя не возьму я. Там страшно — кусает лошадка.
Нет, сколько хочешь реви, — не хочу, чтоб хромым ты остался.
Что же, идем! Ты, Фригия, малютку возьми позабавить.
В дом ты собаку впусти; наружную дверь — на задвижку.
Боги, какая толпа! Ах, когда бы и как протесниться
Нам через весь этот ужас! Без счета — ну впрямь муравейник!
Много ты сделал добра, Птолемей, с той поры, как родитель
124
Ст. 59.
125
Ст. 28.
126
Ст. 31.