– Если только не приставишь пистолет к чьей-нибудь голове.
– Верно. Но не совсем. – Он указал на дверные проемы. – С такой системой безопасности они могли с легкостью завести незваного гостя в такие дебри, из которых он никогда бы не выбрался. И где все? Здесь царит безлюдье.
Малоун вновь перечитал буквы над входными проемами.
V S O V O D A
И все понял.
– Ты постоянно наезжала на меня, удивляясь, зачем человеку нужна эйдетическая память.
– Нет, я просто удивлялась, почему ты не можешь запомнить день моего рождения и дату нашей свадьбы.
Малоун усмехнулся.
– Зато сегодня она мне очень пригодится. Вспомни последнюю часть Квеста. «Остерегайся букв». Монумент в Бейнбридж-холле. Латинские буквы.
Он и сейчас видел их словно наяву:
D OVOSVAVV М
– Помнишь, ты спросила меня, почему D и М отделены от остальных восьми букв? – Он указал на входы в семь тоннелей. – Одна из букв впускает тебя внутрь, вторая, как мне кажется, выводит наружу. Что значат буквы, стоящие посередине, я пока не знаю, но, думаю, очень скоро мы выясним и это.
76
Вена
Торвальдсен оценил свое положение. Ему было необходимо переиграть Херманна, и именно с этой целью он пришел сюда с пистолетом под свитером. Кроме того, он по-прежнему держал в руках письма святого Августина и святого Иеронима. Но у Херманна тоже было оружие.
– С какой целью ты похитил Гари Малоуна? – спросил он.
– У меня ни малейшего желания выступать в роли допрашиваемого.
– Ну развлеки меня хоть немного. Мне же все равно скоро уезжать.
– С целью заставить его отца делать то, что нам нужно. И это сработало. Малоун привел нас прямиком в библиотеку.
Торвальдсен вспомнил сомнения, высказанные накануне вечером американским вице-президентом, и решил надавить на ту же болезненную для австрийца точку.
– Ты это знаешь?
– Я всегда все знаю, Хенрик. В том и заключается разница между нами. Именно поэтому я возглавляю орден.
– Члены ордена понятия не имеют о твоих планах. Им только кажется, что они их понимают.
Торвальдсен строил разговор наугад, надеясь лишь на то, что ему удастся выудить из Херманна какую-нибудь дополнительную информацию. Что касается Гари, то он велел ему спрятаться по двум причинам. Во-первых, по поведению или неосторожной реплике мальчика Херманн мог бы понять, что Гари и Торвальдсен вчера вечером подслушали его тайные переговоры с вице-президентом США. В этом случае над ними нависла бы смертельная угроза. Во-вторых, датчанин знал, что Херманн будет вооружен, и не хотел лишний раз подвергать парня опасности.
– Они верят Кругу, – продолжал Херманн, – и мы никогда не разочаровывали их.
Торвальдсен помахал в воздухе листами.
– Ты мне это хотел показать?
Херманн кивнул.
– Я полагал, что, узнав о лживости Библии, о ее чудовищных изъянах, ты поймешь: мы всего лишь собираемся рассказать миру о том, о чем он должен был узнать еще полторы тысячи лет назад.
– Ты думаешь, мир к этому готов?
– Я не хочу дискутировать на эту тему, Хенрик. – Австриец поднял руку с пистолетом. – Мне нужно другое. Я хочу знать, откуда тебе стало известно об этих письмах.
– Как и ты, Альфред, я тоже всегда все знаю.
Дуло пистолета смотрело в лицо Торвальдсену.
– Я пристрелю тебя. Здесь моя вотчина, и я знаю, как улаживать проблемы. Поскольку моя дочь уже у тебя, я могу использовать это. Скажу, что ты похитил ее, чтобы шантажировать меня, но твой план не удался. Впрочем, детали не будут иметь особого значения, да и тебе уже будет все равно.
– Значит, ты все же хотел бы видеть меня мертвым?
– Вне всякого сомнения. Так было бы гораздо проще во всех отношениях.
Торвальдсен услышал топот бегущих ног и в тот же момент увидел Гари, который налетел на них из-за экзотических растений и прыгнул на Херманна. Гари был юношей высокого роста, длинноногим и крепким. Сила столкновения сбила старого Херманна с ног и заставила выронить пистолет. Гари, упавший вместе с ним, скатился со своего противника, проворно вскочил на ноги и поднял с земли оружие.
Херманн, ошеломленный неожиданным нападением, с трудом поднялся на колени и пытался отдышаться. Не дав ему такой возможности, Торвальдсен поднялся с кресла, взял пистолет из рук Гари и ударил австрийца рукояткой по голове. Глаза Синего Кресла закатились, и он ткнулся лицом в песок.
– Это был глупый поступок, – сказал Торвальдсен мальчику. – Я бы и сам справился.
– Каким образом? Он наставил на вас пистолет.
Датчанин не хотел признаваться в том, что и в самом деле оказался в безвыходной ситуации, поэтому он просто похлопал Гари по плечу.
– Это ты верно подметил, дружок. Но больше так не поступай.
– Хорошо, Хенрик, договорились. Когда в следующий раз кто-нибудь соберется вас пристрелить, я просто постою в сторонке.
Торвальдсен улыбнулся.
– Ты в точности как твой отец.
– Что будем делать теперь? Там снаружи еще один мужик дожидается.
Старый датчанин подвел Гари к выходу из Дома бабочек и тихо проговорил:
– Выйди и скажи, что его зовет господин Херманн. Потом оставайся снаружи. Я сам с ним разберусь.
Малоун шел по тоннелю, обозначенному буквой D. Проход был узковат даже для двоих и вел в глубь горы. Коридор уже сделал два поворота. Тусклый свет исходил от таких же настенных светильников, какие тянулись от самого входа. В холодном воздухе этого таинственного пространства носилось что-то едкое, отчего у Малоуна щипало в глазах. Еще нескольких поворотов – и они вошли в зал, украшенный великолепными фресками. Малоун подивился их совершенству. Ничего красивее он не видел за всю свою жизнь. Картины Страшного суда, речные воды, горящие адским огнем, древо Иессеево… На противоположной стене находилось семь входов, над каждым из которых была выбита та или иная латинская буква:
DMVSOAI
– Мы выбираем «О», правильно? – спросила Пэм.
Он улыбнулся.
– Ты быстро соображаешь. Буквы на том монументе в Бейнбридж-холле – это не что иное, как карта этого лабиринта. Таких дверей будет еще семь. V О S V А V V. Томас Бейнбридж оставил очень важный ключ, но он бесполезен до тех пор, пока не окажешься здесь. Вот почему триста лет Хранители не трогали его. Для непосвященных он кажется бессмыслицей.
Они продолжали двигаться по головоломному переплетению коридоров, никуда не ведущих тоннелей и тупиков. У Малоуна не умещалось в голове, сколько сил и времени потребовало сооружение этого лабиринта. Впрочем, на это Хранителям было отпущено более трех тысяч лет – достаточный срок, чтобы в полной мере проявить изобретательность и прилежность.
Они прошли еще семь залов с дверями, и каждый раз Малоун радовался, видя, что над одной из них непременно красуется какая-нибудь буква из надписи на монументе. Свой пистолет он держал наготове, но впереди не раздавалось ни звука. Разные залы имели разные, но в равной степени чудесные украшения: иероглифы, орнаменты, резные буквы и клинописные символы.
Когда они миновали седьмой зал и вошли в очередной тоннель, Малоун знал, что перед ними лежит последний отрезок пути.
Завернув за угол, они увидели, что свет в конце тоннеля гораздо ярче, чем бывало прежде. Возможно, там их ждет Макколэм. Малоун жестом велел Пэм оставаться у него за спиной, а сам стал бесшумно красться вперед. Дойдя до выхода, он замер и, оставаясь в тени, осторожно заглянул в следующее помещение.
Зал был большой, площадью не менее сорока квадратных футов, с горящими под потолком люстрами. Стены возвышались на двадцать футов и были покрыты мозаичными картами. Египет. Палестина. Иерусалим. Месопотамия. Средиземноморье. Детали были минимальны, очертания побережий уходили в неизвестность, а надписи были сделаны на греческом, арабском и древнееврейском языках. В противоположной стене было еще семь дверей. Одна из них, над которой была высечена буква М, должна была вести в библиотеку.
Они вошли в этот зал.