В общем, в хозяйстве Синецкого все было устроено на европейский лад, но по-польски.
К тому же суровость сибирского климата требовала от представителей любых народов, волею судьбы заброшенных сюда, считаться с ней и устраивать свой быт здесь не для красоты и не ради проявления национальной самобытности, а чтобы выжить.
Двор у Синецкого был крытый, с настилом из струганых досок. Все хозяйственные постройки – хлев, курятник, сарай и небольшая кузница – находились под одной крышей и примыкали к дому.
– Хозяйка у меня третий год как преставилась. Бобылем свой век доживаю. Спасибо детям: помогают. Не бросают старика одного. Дочки забегут, еды принесут. А если требуется сила, сыновья на подмогу приходят. Грех на судьбу жаловаться, – начал рассказ хозяин, потчуя гостя чаем с оладьями и медом.
– Хороши у тебя оладьи, пан. Даже царь бы от таких не отказался! – нахваливал старец. – Кто готовил: дочь или сноха?
– Дочка, – с улыбкой ответил Синецкий. – Младшая, Иоанна. Я же ее в честь супруги великого князя Иоанны Грудзинской назвал. Красивая была женщина, и как любила своего мужа! И он ее тоже очень любил. Даже от царского трона ради нее отказался.
– Как интересно! – оживился гость. – А не могли бы вы рассказать мне об этом подробнее. А то все говорят, что я внешне похож на великого князя, а иные, что даже на царя. А я к своему стыду о них мало что знаю. Право же, расскажите.
– И точно! – хлопнул себя по колену хозяин. – Вот на кого вы походите, как две капли воды, так это на императора Александра Павловича! Как же я сразу, старый пень, не догадался?
– Не переживайте вы так, пан Синецкий. Это только внешнее сходство, не более. Александр I давно уже умер, и Константин Павлович – тоже. А вот узнать, какими были эти знатные особы, мне ужасно интересно. Ведь так мало осталось в живых людей, знавших их лично!
– Отец мой, мелкопоместный краковский дворянин, был ярым сторонником независимой Польши. И когда Наполеон создал Великое герцогство Варшавское и начал готовить поход против России, моя дальнейшая судьба решилась без моей на то воли. Батюшка, снабдив рекомендательным письмом к графу Понятовскому, отправил меня понюхать пороху и послужить отечеству. Я был зачислен корнетом в конный егерский полк. Мне в ту пору не было еще и восемнадцати.
Я был одним из немногих из Великой армии, кому посчастливилось уцелеть во время русского похода. В нашем полку из десяти, переправившихся через Неман, только один вернулся обратно.
Но война для меня еще не кончилась. Армия царя Александра вступила в Европу. Не буду скрывать от вас, что я сполна испытал на себе всю силу и мощь русского оружия. Но я тоже не отсиживался в штабе, хотя генерал Понятовский приблизил меня. Была война, и противоборствующие стороны пытались нанести друг другу как можно больший урон. Битву народов под Лейпцигом я встретил уже в чине капитана. А на войне звания зарабатываются только кровью. На моих глазах погиб наш храбрый командир, граф Понятовский, ему только накануне Наполеон вручил маршальский жезл. Неприятельская картечь настигла его, когда мы переправлялись через реку.
Когда пал Париж, его преемник – генерал Домбровский – отправил делегатов к русскому царю. Мне посчастливилось сопровождать парламентеров. Вот тогда-то я и увидел впервые двух братьев – императора Александра и великого князя Константина.
Честно признаюсь, мы были готовы к суровой каре. Наши солдаты особенно бесчинствовали в покоренной Москве. И русский царь об этом знал. Каково же было наше удивление, когда Александр Павлович, выслушав наше покаяние, объявил свое решение.
Император не возражал против нашего желания вернуться на родину. Причем разрешил сделать это не разрозненной толпой, а в строевом порядке и – чего уж мы никак от него не ожидали – с оружием. Он оставил нам даже барабаны и знамена.
Но потом, правда, добавил, что сопровождать наши легионы будут русские полки. А уж дома польским воинам предоставят выбор – оставаться на службе или уходить в отставку.
Тогда царь выразил желание восстановить Царство Польское под опекой российской короны. А главнокомандующим войсками в Варшаве – и русскими, и польскими – он назначил брата Константина.
Для великого князя эта новость тоже была неожиданностью. Я своими глазами видел, как он удивился словам императора.