Тема смерти — одна из излюбленных тем искусства и литературы позднего средневековья. Стены церквей расписывались «плясками смерти» — смерть плясала вместе с людьми всех сословий и профессий, от королей и епископов до мужиков и нищих; рисунки сопровождались стихами, утверждавшими равенство всех людей перед лицом смерти. Диалоги между смертью и ее всевозможными собеседниками сочинялись на многих языках; спор жизни и смерти изображался на подмостках народных театров.
Не менее популярны были в те годы и утопические темы — представления о блаженных странах, скрывающихся за далекими морями. Уже в XII в. появилось в Европе легендарное послание индийского царя-священника Иоанна византийскому (по другим вариантам — германскому) императору; послание это в значительной степени было построено на Псевдокаллисфеновой Александрии. Индия изображалась в этом сочинении счастливой страной, где все люди добродетельны и ни в чем не испытывают нужды. Поиски счастливого государства «пресвитера Иоанна» сыграли известную роль в географических открытиях европейцев — вплоть до Колумба и Васко де Гамы (отправляясь в Индию, Васко де Гама взял с собой королевское послание «пресвитеру Иоанну»).
Соединение пессимистических мыслей о смерти с утопическими надеждами порождало своеобразную средневековую идеологию «хилиазма» — веру в конец мира и наступление счастливого «тысячелетнего царства» на земле, предшествующего страшному суду. Идеей «тысячелетнего царства» вдохновлялись многие средневековые еретики и реформаторы (Иоахим Флорский, чешские табориты). Ожидание конца мира стало особенно острым в XV в. Конца этого ожидали в 1400 г., ожидали его и в 1492 г., когда по церковным представлениям должно было наступить 7000 лет со дня сотворения мира и когда по удивительному совпадению был открыт «новый мир» — Америка.
Сказания об Александре Македонском, где тема смерти соединялась с темой далеких путешествий, естественно входили в круг описанных нами средневековых памятников. Жизнь Александра Македонского была одним из самых популярных сюжетов средневековой литературы; к XIV—XV вв. романы об Александре, в стихотворной или прозаической форме, существовали уже у всех европейских народов. В числе этих Александрий были немецкие поэмы клирика Лампрехта (XII в.), Ульриха фон Эшенбаха и Рудольфа Эмсского (XIII в.), поэтический французский роман (XII в.) Ламбера ле Тора и Александра Парижского (давший имя популярнейшему стихотворному размеру — александрийскому стиху), англо-норманский (XIII в.) и английские (XIV—XV вв.) романы об Александре.[232] Один из персонажей в «Кентерберийских рассказах» Чосера говорил даже, что «история об Александре столь известна, что всякий, кто получил воспитание, слышал что-либо или все о его судьбе».[233] Как и в сербской Александрии, в западных романах об Александре рассказывалось о далеких странствиях царя, его встрече с блаженными рахманами и о его неотвратимой смерти. В центре всех средневековых Александрий стоял, по справедливому замечанию А. Н. Веселовского, один образ: «...тип героя в цвете сил и стремлений, не знающего границ и тому и другому, тогда как рядом неустанно слышится одна и та же грустная нота... что все в жизни суета сует».[234] Этот трагический мотив средневековых Александрий не был забыт и литературой Возрождения. Смертность Александра и для Шекспира оставалась наиболее выразительным примером бренности человеческой природы. «Как ты думаешь: Александр Македонский представлял в земле такое же зрелище? ...Александр умер, Александра похоронили, Александр стал прахом, из земли добывают глину. Почему глине, в которую он обратился, не оказаться в обмазке пивной бочки?».[235]
Круг памятников, среди которых роман об Александре выступал на Западе, был в значительной степени знаком и русской литературе XV в. Легендарное послание пресвитера Иоанна уже к XV в. несомненно было известно на Руси — здесь оно называлось «Сказанием об Индийском царстве».[236] Древнейший список этого «Сказания», как мы уже отмечали, был переписан тем же Ефросином, который переписал и сербскую Александрию, и даже в том же самом сборнике. Индийское царство царя Иоанна в «Сказании» многими чертами напоминает землю блаженных рахманов: в этой земле нет «ни татя, ни разбойника, ни завидлива человека»; невдалеке от этого царства «соткнуся небо з землею» и прямо посреди него «идет река Едем из рая».[237] Описание роскошного дворца царя Иоанна в «Сказании» было, очевидно, широко распространено на Руси — оно отразилось в былине о Дюке Степановиче.[238]
232
О западных средневековых Александриях см.: P. Meyer. Alexandre le Grande dans la litterature frangaise du moyen age. Paris, 1886; F. P. Magoun. The Gests of King Alexander of Macedon. Cambridge Mass., 1929; G. Cary. The Medieval Alexander.
233
G. Chaucer. The Canterbury Tales, ed. by D. Laing Purves. Edinburgh, 1897, стр. 162 (строфы 14549—14551).
235
В. Шекспир. Гамлет, V, сц. 1. В комментарии к Шекспиру А. Бэйкер сопоставляет это место только с античными известиями об Александре — о его красоте и благоуханном запахе его тела (A. E. Baker. A Shakespeare Commentary, I. New York, 1957, стр. 191). Между тем вся сцена на кладбище явно связана со средневековыми Александриями, где так же, как и в «Гамлете», говорилось о неотличимости костей царей и нищих (ср.: А. Н. Веселовский. Из истории романа и повести, вып. I, стр. 421; ср. эту же тему в восточных сказаниях об Александре: Е. Э. Бертельс. Роман об Александре и его главные версии на Востоке. М.—Л., 1948, стр. 39, 44—46, 112).
236
См.: В. Истрин. Сказание об Индейском царстве. М., 1893 (оттиск из «Трудов Славянской комиссии при Московском археологическом обществе»), стр. 62—63; М. Н. Сперанский. Сказание об Индийском царстве. — ИпоРЯС, т. III, кн. 2, Л., 1930, стр. 430. Исследователи предполагают, что «Сказание об Индийском царстве» оказало влияние на хронографическую Александрию второй редакции, входящую в состав Еллинского летописца второго вида (ср.: В. Истрин. Александрия русских хронографов, стр. 239 и 241). Древнейшие списки Еллинского летописца относятся к XV в., но сложился второй вид Еллинского летописца, судя по перечню византийских императоров, в 1392 г. (Д. С. Лихачев. Еллинский летописец второго вида и правительственные круги Москвы конца XV века. — ТОДРЛ, т. VI, М.—Л., 1949, стр. 104).
237
Текст «Сказания об Индийском царстве» (по списку Кир.-Бел. № 11/1088) см. в приложении к исследованию: А. Н. Веселовский. Южнорусские былины. — СОРЯС, т. XXXVI, № 3, СПб., 1884, стр. 251—254.