Бросающейся в глаза чертой Александрии является обилие в ней цифр: то это указание на численность войск, то подсчеты даров и захваченных трофеев, то перечисление статуй, украшающих царскую палату, или драгоценных камней на венце или короне. Эти цифры также играют определенную роль в образной системе романа. Цифры, сообщающие о численности людей, гиперболичны, они должны, видимо, потрясти воображение читателя, придать описываемым деяниям Александра поистине «вселенский размах». Причем характерно, что числа этой группы обычно кратны двум или десяти: тысячу тысяч и четыреста афинян «поим с собою» Александр после захвата Афин; в Риме его встретили четыре тысячи витязей, двести тысяч «людства» в роскошных одеяниях и «прочих людей» сорок тысяч.[284] 20000 летающих женщин перебили македоняне в волшебных странах. Дарий вручает своему воеводе Миманду 600 000 «избранных» персидских воинов, 200 000 мидийцев и 400 000 лучников. После разгрома Миманда Дарий собрал «две тысячи тысяч» воинов, Александр выставил ему навстречу «тысячу тысяч». Тысячу тысяч «дивиих» людей перебили воины Александра, потеряв при этом две тысячи конников. Те же числа — 1000, 400, 200, 100 — встречаются и в оазличных других ситуациях.[285]
Другая излюбленная система чисел кратна трем; среди них особой популярностью пользуется число двенадцать: 12 000 воинов должен посылать Александру силурийский царь, 12 «ритор» правят Афинами, с 12 вельможами советуется Дарий, в Персиде Александру досталось «злата 12 ковчегов полных и 12 пиргов полных» и т. д.
Иногда такие числа образуют целые связные сочетания: так, в венце Соломона «12 камени драгих по числу сынов Израилевых, на злате изваянны и 12 действ имущу исцеление, ины камение многоценны тысящ 12»; «гольи», на которых собирается переправлять свое войско Александр, 30 сажен в длину и 12 в ширину, и плавают по морю все четыре отряда голей «30 ден, 30 нощей»; напомним также людей, у которых 6 рук и 6 ног, 3000 разбойников, приведенных на суд к Александру, и пристрастие автора Александрии к определенным числам будет достаточно наглядно. Эта традиционность в употреблении определенных чисел, символика чисел — все это, в конечном счете, входит в единый ансамбль средств и приемов, создающих стиль сербской Александрии.
Несмотря на распространенность в тексте Александрии устойчивых формул, «украшение» ее цитатами и сентенциями, только что отмеченное внимание к символике и грандиозности чисел, стиль так называемого (в истории русской литературы) второго южнославянского влияния[286] отразился в Александрии слабо и неравномерно. Большинство случаев характерного для этого стиля «плетения словес» приходится на тексты писем и грамот или встречается в речи главных героев романа Александра, Дария, Олимпиады.
Одним из приемов «плетения словес» являлось повторение однокоренных слов. Так, в послании Дария к Александру пышность стиля достигается именно этим приемом: «Дарей, царь над цари, токмо и земный бог и по всей вселенной сияеть, и всем земным царством царствует» (л. 39 об.).[287] Аналогично в другом послании: «Дарей, царь над цари, царь велики силою и славою...» (л. 69 об.).[288] На повторении эпитета «великий» построено обращение персов к своему царю: «О великый царю Дарие, великым кораблем великое падение бывает, велици ветри велика древа поломляют, мала бывшая египтяном скорбь и ныне нашу великую воспомянут» (лл. 88 об.—89). Характерно, что слова «мала бывшая... воспомянут» присутствуют только в русском тексте: переводчик «подхватил» эту игру словом «великий» и закончил фразу антитезой «малой» и «великой скорби». После неудачного покушения Ависа на Александра македонский царь обращается к нему со словами: «О безумие Ависе ... убил бы ты мене днесь, бог не съблюде душю мою от тебе днесь, ты же днесь умерл еси по своему изволению» (л. 90 об.). Повторение слова «днесь» имеется только в тексте перевода. Также только в русском тексте созданы тавтологические сочетания слов: «дивляшеся дивному его образу» (л. 42) — в сербском тексте «поклонише се дивному образу»; «о коликою прелестию прельсти нас Филиппов сын» (л. 51 об.) — в сербском тексте «О како прельсти нась сынь Филиповь».
Приведем несколько примеров «плетения словес» этого же типа, находящихся и в сербском и в русском текстах: «Не воздавай зла за зло, яко да бог избавит тя от зла» (л. 104); «стоях противу великого царя Дариа, от него разбиваеми и его разбивающе» (л. 108); «вы бо... ратуещеся ратуеми, бъющеся и бъеми, закаляющеся закалаеми — подобии себе человеци».
284
В сербском тексте Александра встречают четыре тысячи витязей, две тысячи девиц и «прочих людей» тысяча четыреста человек.
285
Напомним, что после победы над Дарием Александр получил 1000 коней, 100 львов, 1000 «псов ловних», 200 тысяч блюд, 200 рогов слоновых и т. д. Гигантские мужчина и женщина, виденные Александром, имели рост 1000 сажен, а толщину 200 сажен (в Ефросиновском списке мужчина — 70 сажен), навстречу 10 000 львов Пора Александр пустил 1000 буйволов; в этом бою было убито 20 000 воинов Пора и 1000 воинов Александра и т. д.
286
Характеристику этого стиля см. в кн.: Д. С. Лихачев. Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифания Премудрого. М.—Л., 1962, стр. 46—63.
287
Перевод несколько отличается от сербского текста, но в последнем также имеется сходный риторический прием: «И всемь земльнымь