Толик обезумел, но успел оттолкнуть Эдика от дальнейшего напряжения. Запахло палёным. Очнулся Гарик и довольно быстро присоединился к своим подельникам. Что ему будет при росте метр девяносто и массе сто четыре килограмма? Приблизительно такие же габариты были и у Толика. Эдик был намного меньше их.
Тут Гарик увидел переплёт Гоголя. Он двинулся по направлению к нему. Мгновенно на него напали ребята с ножками от сломанного стула. Но с крупным Гариком им было не суждено справиться. Он оттолкнул их и потянулся за книгой, но в тот же миг отдёрнул руку. Его ладонь была в крови.
- Сопляки! - выкрикнул он.
Подлетевший Влад умудрился-таки свалить его с ног, Игорь поднёс зажигалку к его штанам. Те вспыхнули. Гарик кинулся на кухню к раковине, туда за ним подбежал Денис, который толкнул вора на зажженную плиту. Одежда бандита вспыхнула. Горящий силуэт побежал в ванную. Ничего не подозревая, он кинулся в воду в ванной. Сверху на него упала кастрюля. Гарик снова отключился.
Всё это время двое остальных стояли и наблюдали за происходящим, как сомнамбулы. Им и в голову не приходило, что дети так могут защищать себя. Первым вышел из себя Эдик. Он быстрыми шагами пошёл в большую комнату, где тут же получил удар ножкой от стула от стоящего за стеной Игоря. Толика же, так как он не вышел из оцепенения, они связали.
Ребята облегчённо вздохнули.
- Что теперь будем делать? - спросил Влад, выключив газ на кухне.
- Не знаю. Лишь бы их крики не разбудили соседей, - прошептал Денис.
- Я предлагаю двоих отнести во двор, а одного оставить и хорошенько проучить, чтобы больше не вернулись сюда никогда, - высказал мнение Игорь. - К тому же он связан и совсем ошалел.
- Что ж, попробуем.
Взглянув на часы, на них значилось 00:34 (но казалось, прошла целая вечность), они рассудили, что соседей им не встретиться. Эдика вынесли достаточно легко, а с Гариком пришлось повозиться. Он мог залить соседей снизу, ведь был насквозь мокрым. Раздев Гарика в самой ванне до трусов, они волоком вытащили его из чугуна и принялись быстро вытирать.
- Одевать не будем. Много чести. Замёрзнет, так замёрзнет, - решили они.
Около двух, когда с двумя ребята разделались, подошли к испуганному Толику.
- Ой, кто на нас смотрит, - начал игру Денис. - Какие мы большие дяди, а не слушаем, что говорит мама. Наверняка, она запрещала воровать! Кушать, деточка, хочешь? - сюсюкал он.
- Что у нас есть? - задумался Влад. - Детское питание, молоко, кефир...
Толик начал мотать головой, рот у него был заклеен.
- Не хочешь? Какой привередливый! Ничего папа придёт, быстро мозги вставит! - пригрозил Денис.
- Что вы с ним церемонитесь? Кушать ему! - передразнил Игорь. - Обломится! Я вот что нашёл. Больно и удобно! - и он показал ремень.
Толя завизжал.
- Ну, ты даёшь! - покачал головой Влад. - Это же несовременно.
- И не говори, - согласился Денис. - На дворе ХХ век, а он плётки. Лучшее средство! - показал он утюг. - Вставляешь в розетку, и готово! Клиент заговорит даже с заклеенным ртом!
- Точно! Нужно бы испробовать, - злорадно ухмыльнулся Игорь. - Начнём, доктор, больной еле дышит.
Бандит начал покрываться потом и истошно вопил через кляп. Влад подошёл к нему и разрезал ножницами рубашку. Толик был в шоке. Он не орал и не думал сопротивляться. Влад положил утюг на живот, Денис вставил его в розетку, но не доконца.
- Начнём процедуру! - радостно провозгласил Игорь.
- Вы осознаёте свою вину, подсудимый. Обязуетесь больше такого не делать?
Толик, выйдя сразу из шока от горячего утюга, усиленно закивал головой. Его живот отчего-то краснел.
- Вас можно отпустить под вашу совесть?
Усиленные кивки.
- Иди, и больше не возвращайся, - очень тихо прошептал Денис.
Завязанный толик неуклюже пополз к двери, скинув утюг. Это вызвало смех у друзей. Когда всё стихло, ребята принюхались. Пахло палёным.
- Чёрт! Я случайно включил утюг! - опомнился Денис.
Новый взрыв хохота, затем смех сменился скупыми мужскими слезами.
- Ребят, - еле слышно проговорил Денис, - мы же сегодня чуть человека не убили...
* * *
Холодная зима 1999-ого года. В сердцах ребят уже нет жалости, сочувствия, в них одна злость и ненависть к этому миру, где им нет места. Увы, это так. Они не могли ничего поделать. Ненависть, в свою очередь, порождала боль. Тупую и очень сильную. Где-то внутри она затихала, но с каждым днём пыталась вырваться. Они её сдерживали. Однако наступали дни, когда боль вылезала наружу. Так и рождалось всё плохое на Земле...
Люди откровенно презирали носящих клеймо «беспризорник» и «нищий голодранец». Это сформировало опаску к окружающему миру. Самое страшное, что некому доверять кроме себя. Выживать становилось всё труднее...