Обстановка в «колыбели революции» была накалена, партийный актив Ленинграда был мобилизован, вооружен и переведен на несколько дней на казарменное положение.
Через год имя Кирова присвоят Текстильному институту.
Тревога витала в воздухе, но жизнь продолжалась. Алексей, Клавдия и Людмила Косыгины жили вместе с отцом и сестрой. Старший брат с женой перебрались на отдельную жилплощадь. Алексей Николаевич учился, Клавдия Андреевна работала бухгалтером цеха на Машиностроительном заводе имени Ф. Энгельса, затем — на плавающих корабельных мастерских Кронштадта. Николай Ильич служил сторожем в местном жилищно-арендном кооперативном товариществе.
Приходилось нелегко. По свидетельствам современников, в городе царила «катастрофическая дороговизна». Хлеба, получаемого по карточкам, не хватало, так что приходилось «прикупать коммерческий». «Зарплата сплошь и рядом падает до 50–60 рублей в месяц», ее не хватает «даже на прожиточный минимум», расходуется на следующий же день после ее получения. «Приходится голодать, мерзнуть и лишать себя самого необходимого». Со всех сторон слышишь умоляющее: «Подайте копеечку». «Мыла не дают и в кооперативах. Нет ни одного куска сахара и вообще сладостей». «Теснота ужасная. И холодно…Раздоров, ругани и криков становится все больше и больше. Чаще всего возникают они по пустякам, почти необоснованно»[57].
Напоминает Питер времен гражданской войны…
В апреле 1935 года Клавдия Андреевна отправила в Новосибирск фотографию, на которой снялась с дочкой. На обороте черкнула несколько строк:
«12 апреля 1935 года. Ленинград. Дорогой мамочке от дочки и внучки.
Мамочка, ведь мне уже 27 лет, а дочке моей 6 1/2 лет. Годы летят, даже не верится, что я уже пожилая женщина, но характер мой, мамочка, очень подвижен и молод, чему я довольна. Клавдия»[58].
«Пожилая»? В 27 лет? Скорее, уставшая — от обыденной, повседневной жизни… Ведь первые четыре года в Ленинграде, пока Алексей Николаевич «штурмовал вершины знаний», она одна содержала семью на зарплату бухгалтера. Видимо, напряжение этих лет долго сказывалось. В последующие годы Клавдия Андреевна не работала, оставаясь домохозяйкой, сохраняя уют в доме и счастье в семье, помогая дочери и внукам.
Сам Алексей Николаевич, стиснув зубы, шел к поставленной цели. 31 января 1936 года ему было присвоено звание инженера-технолога по ткачеству. Диплом он защитил блестяще: «оценка за проект — пять, оценка за защиту — пять, итоговая — пять».
Получив дипломы, решили сфотографироваться на память у здания института: преподаватель и семь вчерашних студентов и студенток. Косыгина, возвышающегося над другими выпускниками, легко было принять за педагога. Он был старше однокурсников лет на десять.
Годы спустя Алексей Николаевич говорил о времени учебы в вузе как о лучших годах жизни, несмотря на все бытовые трудности, и всегда «с волнением» вспоминал институт, преподавателей и товарищей. А встречаясь в родных стенах в 1960–1970-е годы с однокурсниками, обнимался и шутил, невзирая на должности.
Глава 2. Как
Считается, что человек делает себя — как личность, свою карьеру, свою семью, свою, в итоге, судьбу, — все сам. И это так. Однако существует множество «но», которые прямо или косвенно влияют и на судьбу, и на карьеру. И этих «но» — великое множество. Первыми и главнейшими факторами выступают время и общество, в которых «живут и умирают». Затем — желание и способности человека, в том числе способность мимикрировать под обстоятельства и под «среду обитания»: правильно выбрать, когда сказать «да», когда сказать «нет» — вместе со всеми, когда промолчать, когда аплодировать вождям — опять же вместе со всеми, а когда — лучше уйти в сторону и остаться в одиночестве…
Ну и, конечно, важно ухватить «госпожу удачу за хвост».
И еще одно — от того, как складывалась карьера в самом начале жизненного пути, во многом зависело то, какие импульсы она получит в дальнейшем…
Итак, как же складывалось начало карьеры Алексея Николаевича?
Вторую половину 1930-х годов в жизни Косыгина можно по праву считать переломной: за 5 (пять!) лет из подающего надежды инженера-текстильщика он превратился в заместителя председателя правительства СССР… Феноменально? Да. Хотя, если учитывать обстоятельства того времени, — вполне объяснимо.
57