Стихотворение написано Алексеем Елисеевичем Кулаковским в 1921 году. Кажется, вся мистическая сила «Материалов для изучения верований якутов», которые собирал Кулаковский, воплотилась в этом страшном тексте…
В стихотворении не указываются причины, вызвавшие произнесение этой страшной клятвы; резонно предположить, что именно события второй половины 1921 года и подтолкнули Кулаковского к созданию этого стихотворения.
Такую же версию высказывает Л. Р. Кулаковская.
«Стихотворение написано перед самым началом гражданской войны в Якутии, вызванной уничтожением интеллигенции и самого прогрессивного, трудолюбивого слоя общества, — пишет Л. Р. Кулаковская. — Потому, можно предположить наличие в нем конкретного адресата в лице отступившихся от своей клятвы верности служения народному благу, вместо земли крестьянам и фабрики рабочим, развязавшим кровавый террор против собственного народа».
Подобно реке Лене, поднимающей в бурю песок со своей глубины, поэзия Кулаковского поднимает такие мистические пласты народного сознания, что стихотворение его не завершается с окончанием текста, оно продолжается — и продолжает его сама жизнь…
Можно только гадать, какая именно причина заставила Алексея Елисеевича Кулаковского укрыться после убийства брата в урочище — распадке Назара.
Здесь в самом начале века услышал А. Е. Кулаковский от соседа Анемподиста Яковлевича Аввакумова поразившее его своей красотой заклинание хозяина леса, доброго и щедрого иччи «Баай Байаная»…
Здесь записал он:
строки стихотворения, от которого повела отсчет письменная якутская литература.
Теперь, 22 года спустя, в год, когда в огне Гражданской войны рождалась автономная республика Якутия, Алексей Елисеевич снова оказался в местности, где родители его провели свою молодость, где мать вынашивала его, где на родовом кладбище упокоились и его предки, и его братья…
Хмурые, как повстанцы, стояли в распадке высокие сосны, а земля в лесу была покрыта иголками лиственниц, и казалось, будто она запеклась кровью.